Николай Свечин - Узел

Коллежский секретарь вскочил:

– Так точно! Благодарю, ваше превосходительство.

– Учитывая, что московская полиция прогнила насквозь, помогать вам двоим будет не она, а железнодорожная жандармерия. Туда зараза еще не проникла. Жандармы обеспечат силовое прикрытие и доступ к дорожной сети. Приказываю начать дознание немедленно. Господа!

Теперь поднялись и остальные. Премьер-министр обвел всех тяжелым взглядом:

– На кону стоит здоровье наших железных дорог. А значит, и всей экономики России. Требую навести порядок к Пасхе. Лыков, Стефанов, выезжайте в Москву. Документы, полномочия, деньги – все получите завтра, и сразу в путь. Трусевич – на вас поддержка комиссии из Петербурга. Для этого, повторюсь, всегда можете рассчитывать на меня. Лебедев, от вас требую обеспечить поддержку в городе. Используйте прежние связи, возможности, личные отношения, что сохранились по старой должности. Не могли сразу все чины МСП с вашим отъездом превратиться во взяточников. Найдите здоровые силы, пусть помогут Лыкову со Стефановым. Господа, все свободны.

Чиновники гурьбой вышли в приемную. Трусевич зычно скомандовал:

– Идем ко мне, будем сочинять бумаги про ваши полномочия. Чаем напою, а вот закусок не обещаю.

– У Алексея Николаевича баранки есть, – выдал друга Лебедев.

– Во! – обрадовался действительный статский советник. – Кладите, любезнейший, на алтарь, иначе работа не заладится.

Спустя два дня Лыков со Стефановым прибыли в Москву. Василий Степанович сразу поселился на квартире, которую выделило ему правление Московско-Казанской дороги. Питерец решил жить отдельно и отправился выбирать гостиницу.

Он уже подходил к бирже извозчиков, когда за его спиной вдруг раздалось досадливое:

– Етишкин арбалет!

Лыков опешил. Во всем мире так выражался только покойный Благово! Но Павла Афанасьевича давно уже нет на свете. Коллежский советник обернулся и увидел Фороскова, своего бывшего подчиненного в Нижегородской сыскной полиции. После отъезда Благово с Лыковым в Петербург Форосков вышел в отставку. Он помогал страховым компаниям бороться с ворами и мошенниками. Приятели не виделись почти двадцать лет. Бывший сыщик стоял у автомата по продаже перронных билетов и оттирал с рукава мел. Вид у него был непритязательный: шапка потертая, башлыка нет, из-под распахнутого ворота пальто виднелась несвежая рубашка.

– Петр Зосимович, ты ли это?

Форосков всмотрелся – и ахнул:

– Алексей Николаевич! Вот так встреча… – Он растерялся и, казалось, был сильно смущен.

«Что такое?» – подумал Лыков.

– Петр, какая удача! Поехали со мной, вспрыснем, поговорим. Или ты занят сейчас?

Бывший сыщик весь съежился:

– Я, видите ли, того… при должности. Зазываю приезжих в гостиницу…

– Очень хорошо, я как раз ищу, где поселиться. Вези к себе.

– Алексей Николаевич, вам там не понравится. Номера наши не то чтобы очень первосортные.

– Пустяки. Как они называются?

– Барашкова, на Большой Бронной.

– А ты за меня комиссионные получишь?

Форосков горько усмехнулся:

– Рупь-целковый бросят.

– Поехали, а там и поговорим.

Они сели в извозчика и велели доставить их в номера Барашкова. Лыков помолчал, потом спросил в лоб:

– Что случилось, Петр Зосимович? Такая служба раньше была не для тебя.

– То раньше, – вздохнул Форосков. – Сейчас так.

– А причина? Ты же служил в страховой компании.

– Было дело. Уже не служу.

– Ну-ка поясни.

Бывший сыщик оглянулся на извозчика и понизил голос:

– У компании начали возникать большие убытки, раз за разом. Воруют и воруют, черти.

– Погоди-погоди. На железной дороге воруют? – догадался вдруг Лыков.

– А где же еще? Тут, Алексей Николаич, такое творится! Беззаконие, а полиция глаза отводит. О чем только власть думает? На миллионы ведь тащат, ей-богу, на миллионы! Разбойники захватили Москву и сосут, сосут. Кто противится, тому несдобровать. Вот и я попал. Начальство рвет и мечет, велели мне положить хищениям конец. Людей не дали, денег тоже, дали только приказ. Пошел я в Новую Деревню, куда самые дорогие грузы утекали. Так теперь Андроновка называется. В ней товарная станция Московско-Курской дороги, где наибольшие покражи. Пришел, быстро разобрался. Все ведь понятно, ребята даже не скрываются, тащат нагло каждую ночь, а бывает, что и днем. Вызнал я, кто ворует, кто помогает, кто берет краденый товар. А потом мне стукнули по голове.