Николай Леонов - Форсаж на крови

– Давай я шмальну в него, Лева!

– Не надо!

– В ногу.

– Не надо!

Противники сблизились. Шолаков издал глухой рев и ринулся в атаку. Очередной выпад с ножом был таким же молниеносным, как и первый, но на этот раз Гуров оказался готов к нападению. Он ударил его ногой по запястью вооруженной руки, а затем тут же, не опуская ногу на лестничную площадку, прицельно пробил в голову. Нож Шолакова отлетел в сторону. В глазах Геннадия Сергеевича все потемнело. Он утратил чувство реальности. Секунд пять или шесть стоял, покачиваясь из стороны в сторону, как тонкая осина на ветру, а затем плюхнулся на «пятую точку» и хаотично замотал головой.

– Нокдаун, – возвестил Крячко. Он спустился по лестнице, склонился над Шолаковым и спокойно надел на него наручники. – Это было красиво, Лева. Тебе бы в восьмиугольной клетке выступать. А я бы на тебя деньги ставил. Нехило поднялись бы, старик. Что с рукой?

Гуров снял плащ и через разрез в рубашке осмотрел плечо.

– Царапина. По касательной задел. Черт с ней, с рубашкой, а вот плащ жалко.

Крячко рассмеялся. Подобрал оброненный Шолаковым нож.

– Одно выступление в клетке, и купишь себе новый, – заверил он. – Соглашайся, Лева. Всего один бой. Я договорюсь с нужными людьми.

– Нет. Давай лучше сам, – отказался Гуров.

– Я так красиво не смогу. – Станислав вновь склонился над сидящим на полу Геннадием Сергеевичем: – Ну, как? Очухался, гладиатор? А то ехать пора. Машина уже подана.

Шолаков снова помотал головой. Крячко ухватил его за шкирку и рывком поставил на ноги.

– Топай давай! Сейчас полегчает. Лев, а ты знаешь, отчего боксеры теряют сознание при нокауте?

Гуров распахнул дверь подъезда, пропуская вперед напарника и поддерживаемого им Шолакова.

– Мне один знакомый боксер рассказывал, – продолжал вещать Станислав, продвигаясь в сторону припаркованного на противоположной стороне улицы автомобиля. – Бывший боксер, когда мы с ним познакомились, он уже таксистом работал. Так вот он поведал интересный факт…

– Стас, давай потом, – прервал напарника Гуров. – Сначала закончим дела.

– Ну, лады, – легко согласился Крячко. – Кстати, ты давай лучше с нашим другом на заднее садись, а я поведу. Возражений нет, товарищ полковник?

– Никаких. – Гуров передал ему ключи от машины.

– Не занята?

Бизон плотно прикрыл за собой дверь бокса и приблизился к дивану, на котором, водрузив ноги на подлокотник, лежала Старовойтова. Ольга была без куртки, и «браток» в очередной раз невольно мазнул взглядом по ее покрытым татуировками рукам. После чего полностью сфокусировался на вырезе «борцовки». Аппетитная упругая грудь девушки манила Бизона, и он ничего не мог с этим поделать.

– Нет. Чем, по-твоему, я могу быть занята?

На полу рядом с диваном стояла наполовину опустошенная бутылка водки.

– Ну, мало ли… – Бизон сел на диван и положил Ольгины ноги себе на колени. Девушка не стала противиться. – Типа, мыслями какими-нибудь…

– Мысль у меня сейчас только одна, Бизон. Я валяюсь на диване в богом забытом СТО, без «бабок», без работы, фактически без документов и толком без перспектив. В то время, как меня разыскивают. И не просто разыскивают… На меня охотятся. Как на дикого кабана. Если найдут, тут же пристрелят. Без колебаний. – Старовойтова подняла с пола бутылку и сделала внушительный глоток из горлышка. Опустила бутылку на прежнее место. – А еще я думала о том, что никому не могу доверять.

– Мне можешь.

– Не знаю. Не уверена. Я уже ни в чем не уверена, Бизон. А знаешь, как это тяжело, когда ты ни в чем и ни в ком не можешь быть уверенной? Наверное, это состояние и называется одиночеством… Полной пустотой.

– Вообще-то об этом я и пришел с тобой поговорить.

– О чем?

– О доверии. Я потерял часть своих людей. Сначала Макса, потом Коляна… С бизнесом опять же возникли некоторые проблемы… Короче, я хотел предложить тебе влиться в дело. Капитально. И на постоянной основе. Никаких тайн, никаких недомолвок. Я полностью введу тебя в курс того, чем мы занимаемся… И все… Ты уже не одна. Ты в команде. Понимаешь, о чем я?

– Меня это не интересует, Бизон. – Ольга слегка прикрыла веки. – Я уже говорила тебе, что не собираюсь торчать в Москве. Для меня это слишком опасно. Я лишь хочу поднять «бабок» и свалить. А еще ты обещал помочь с новыми ксивами.

– Помогу. Отвечаю, помогу. Я уже работаю в этом направлении. И «бабки» нехилые поднимем… Месяц-другой, и все будет в ажуре. Потерпишь?