Камилла Лэкберг - Ведьма

– Не удивлена – учитывая, каким вниманием пресса окружала этот фильм, – сказала Эрика. – Но Мария, похоже, изменилась после смерти Джесси. Она не дала ни единого интервью.

– Я слышал, что она планирует издать книгу обо всем этом, – сказал Дан и потянулся за салатом.

Эрика кивнула.

– Она говорит, что хочет рассказать свою версию событий. Но и она, и Хелена пообещали встретиться и побеседовать со мной. Санна тоже.

– Как Санна? – спросил Патрик.

– С ней я разговаривал вчера, – ответила Эрика и подумала о бедной женщине, которая теперь потеряла еще и дочь. – Что тебе сказать? Она пытается справиться с ситуацией – насколько это возможно…

– А что будет с Хеленой? – спросил Дан.

– Скорее всего, ее приговорят к тюремному заключению за осквернение трупа и сокрытие следов преступления, – сказал Патрик. – Трудно сказать, как я к этому отношусь. В каком-то смысле она тоже жертва, как и многие другие в этой трагической истории. Но закон есть закон.

– А как чувствуют себя родители Неи? – спросила Анна, откладывая приборы.

– Они собираются продавать хутор, – коротко ответил Патрик.

Эрика бросила на него сочувственный взгляд. Она знала, что это дело он принял очень близко к сердцу; наблюдала, как он лежал по ночам без сна и вертелся в постели, пытаясь отогнать образы, которые навсегда останутся с ним… Она любила Патрика именно за это. За то, что он переживает за других. За его мужество. За силу и преданность. Он – самый прекрасный муж, о каком она только могла мечтать, и замечательный отец для их детей. Их жизнь нельзя назвать легкой, нечасто остается в ней время для романтики. Стрессы, беспорядок, куча мелких повседневных проблем… При маленьких детях, как раз вступивших в возраст упрямства, они слишком мало спят, слишком редко занимаются сексом, у них слишком мало времени на себя и на разговоры о том, что действительно важно в жизни. Но это их жизнь. Детям хорошо – родители занимаются ими, они счастливы. Эрика протянула руку и сжала ладонь Патрика, почувствовав, как тот тоже пожал ее руку. Они команда. Они вместе.

Анна охнула. Она съела четыре порции свинины с картошкой – ничего удивительного, что после такого может заболеть живот. Но ее лицо все больше искажалось. Дан окаменел, не сводя глаз с Анны, которая медленно опустила глаза вниз. Потом снова подняла голову, тяжело дыша.

– Кровь, – проговорила она. – Помогите, у меня кровь!

Эрика почувствовала, как сердце забилось в два раза чаще. Потом кинулась к телефону.

Случайное совпадение? Или же проклятие ведьмы, произнесенное более 300 лет назад, обернулось сегодня новыми жертвами?

Лиза Яльмарссон, 15 лет, сделала открытия, от которых у читателя гарантированно мурашки побегут по коже.

Ученица 9 «Б» класса Хамбургсундской школы Лиза Яльмарссон написала работу об Элин Йонсдоттер из Фьельбаки – женщине, которая была обвинена в ведовстве и казнена в 1672 году. Стоя у плахи, Йонсдоттер выкрикнула мощное проклятие тем, кто донес на нее, – сестре Бритте Виллумсен, ее мужу Пребену, а также женщине, известной под именем Эббы из Мёрхульта.

Это увлекательная и кровавая история, получившая щекочущее нервы продолжение благодаря исследованиям Лизы Яльмарссон.

Выясняется, что потомки доносчиков во всех поколениях были замешаны во всех мыслимых человеческих трагедиях – убийствах, самоубийствах, несчастных случаях.

Накал страстей достиг своей кульминации прошлым летом.

Трагические события в Танумсхеде, о которых так много писали в прессе, напрямую связаны с проклятием Элин Йонсдоттер, произнесенным около 300 лет назад. Лиза Яльмарссон смогла доказать, что подростки, пытавшиеся поджечь клуб и застрелившие так много других ребят, – прямые потомки Пребена и Бритты Виллумсен и Эббы из Мёрхульта.

Случайность?

Или проклятие Элин Йонсдоттер живет и в наши дни?

Писать о XVII веке было сложно, но безумно увлекательно. Я перерыла кучу книг, искала материалы в Интернете и консультировалась с экспертами. Тем не менее мне удалось лишь прикоснуться к этому увлекательному периоду истории, и все возможные ошибки в тексте полностью на моей совести. То же самое касается и современной части романа. Я позволила себе некоторые вольности, приспосабливая исторические факты к своему повествованию. Это привилегия автора и сказочника.