Песах Амнуэль - Расследования Берковича 4 [сборник]

Естественно, Левин приказал патрульным полицейским запереть все ходы и выходы, собрать гостей в верхнем салоне и, пока Хан проводил осмотр трупа, он провел первый опрос. Говорить с каждым по отдельности не было времени, Левин составил протокол и отпустил гостей по домам — у него ведь не было оснований задерживать всю компанию… Утром шеф поручил это дело мне, и я весь сегодняшний день проводил допросы, потому и устал… А вчера Левин спросил всех: видел ли кто-нибудь, кто входил в кабинет Шумахера? Ответ его поразил, все в голос утверждали: «Нет, никто в кабинет не входил и никто не выходил».

Подозревать кого-то конкретно у Левина не было оснований — в принципе, кто-то мог и соврать, но не все же сразу! Получалось, что действительно до приезда полиции никто в кабинет не входил, разве что это был невидимка.

— А кто же в полицию позвонил? — спросил Левин.

Ответом было молчание. Гости переглядывались и пожимали плечами. Никто из них в полицию не звонил, поскольку никто понятия не имел о том, что произошло убийство.

В это время Хан закончил свои манипуляции и поднялся наверх, чтобы сообщить результат. Точнее — полное отсутствие результата. Пальцевых отпечатков он не нашел — ни на рукояти ножа, ни на дверной ручке со стороны кабинета, ни на поверхности секретера. Точнее, отпечатки были, естественно, но принадлежали только самому Арону Шумахеру. Хан исследовал даже дверную ручку со стороны салона, хотя в этом не было смысла: она-то как раз была вся в отпечатках — в частности, там были пальцевые следы самого Левина, он ведь тоже открывал дверь, когда полиция приехала на виллу…

— Привидение в закрытой комнате? — съязвила Наташа. — Кто-то же все-таки входил!

— Безусловно, — кивнул Борис, — хотя все утверждают обратное. В мистику я не верю. Но я вспомнил рассказ Честертона «Невидимка». Тот, где убийцей оказался почтальон. Никто не обратил на него внимания, будто его и не было. Все свидетели показывали, что к дому убитого никто не подходил! Утром, начав расследование, я приставал к каждому свидетелю с одним и тем же вопросом:

— Вспомните, — говорил я, — может, пока вы сидели в салоне, приходил посыльный? Или официант из ресторана принес заказанные Шумахером салаты?

— Нет, — был ответ, — не было ни посыльного, ни официанта, и вообще до прихода полиции никто к двери кабинета не подходил. А потому и сообщить в полицию об убийстве никто не мог. Разве что сам убийца, но он ведь в том не признается…

С какой только стороны я не подходил к этому вопросу!

— Послушайте, — спрашивал я всех подряд, — если бы вы увидели снующего по салону официанта, вы стали бы следить за его передвижениями? Во время вечеринки вас обслуживали официанты, верно? Так вот, кто-то из них мог…

— Нет, не мог, — отвечали свидетели.

На вилле было два официанта из кафе «Гамбург»: Моти и Дани. Они всегда работают у Шумахера на подобных увеселениях. Оба были на виду, и все гости клялись, что ни Моти, ни Дани в кабинет не входили.

Естетвенно, официанты сказали на допросе то же самое. А посыльный? Или, скажем, телефонный мастер? «Глупости», — утверждают свидетели. — Не было посыльного, а о телефонном мастере и говорить нечего, кто ж явится чинить линию в десять вечера? К тому же, чинить было нечего, телефоны на вилле работали нормально.

— Короче говоря, — продолжал Беркович, — идея Честертона оказалась такой же негодной, как все остальные. Я потратил сегодня восемь часов, пытаясь выудить из свидетелей хоть какую-то информацию. Нуль. Все утверждают: сначала веселились, до приезда полиции никто ничего не знал и не подозревал.

— Вот и все, — закончил Борис свой рассказ. — Я провозился до вечера, не узнал ровно ничего полезного, голова трещит, а ты хочешь, чтобы я шел в гости!

— Понимаю, — протянула Наташа. — Ты не столько устал, я думаю, сколько не можешь простить себе неудачи. Ясно ведь, что в кабинет входил кто-то из присутствовавших, верно? И теперь все они кого-то выгораживают.

— Ну ты скажешь, — поднял брови Беркович. — Прямо заговор какой-то. Все сорок человек выгораживают убийцу?

— Почему сорок? В салоне первого этажа было человек десять — ты сам сказал.

— Десять, но они все время менялись, одни поднимались наверх, другие спускались. В течение часа в нижнем салоне перебывало все общество…

— Да, — нахмурилась Наташа. — Вряд ли они могли договориться.

— Вот и я о том же, — мрачно сказал Беркович. — Остается принять версию о невидимке.