Песах Амнуэль - Расследования Берковича 7 [сборник]

— Кто же вам мешает? — спросил Беркович, растерявшись. Он считал себя наступающей стороной и не был готов к неожиданному напору.

— Я! Я мешаю! — воскликнул Джозеф и застыл, обхватив голову руками. Беркович молчал, понимая, что сейчас может услышать наконец признание преступника. Опустив руку в карман, он надавил на клавишу включения лежавшего там диктофона.

— Есть такая вещь, как сродство душ, — глухим голосом заговорил Курц. — Никто не знает, откуда оно берется. Почему одним нравятся тихие женщины, на поверку оказывающиеся семейными тиранами? Другие обращают внимание только на женщин, способных часами говорить о нарядах и не отличающих Гогена от Ван-Гога. А я… Меня всегда влекло к женщинам, в которых было что-то… Я не понимал — что. Когда Рут покончила с собой, я долго думал, вспоминал, сопоставлял: почему она так поступила? В конце концов понял — это было в ее характере, она бы все равно сделала это рано или поздно. И что самое страшное: если бы не ее подсознательная склонность к суициду… В общем, я бы ее не полюбил.

— Я искал других женщин, чтобы забыться, — продолжал Курц, — но никто мне не нравился, ни с кем я не мог провести и часа. Потом появилась Джанет… Когда мы уже поженились, я вдруг понял, что в ее характере есть те же особенности, что и у Рут, что и она способна… Наверное, я и выбрал Джанет потому, что в ней было это неосознанное стремление… Я надеялся, что все обойдется, создал жене замечательные условия, оберегал, как конфетку, но…

— И тогда я репатриировался в Израиль, — Курц посмотрел Берковичу в глаза, и во взгляде этом оказалось столько тоски, что старший сержант не выдержал и опустил голову. — Я надеялся, что… Но от себя разве убежишь? Я познакомился с Мирьям, мы полюбили друг друга, и я знал, что добром это не кончится. Это такой тип женщин. Я выбирал именно их — подсознательно, даже когда не хотел этого! Но все равно надеялся — вдруг обойдется… Я понимаю вас. Вы думаете: один случай — это случай, даже два случая можно понять. Но когда это происходит в третий раз… Поставьте себя на мое место. Я ведь знаю: если когда-нибудь я опять полюблю женщину, она будет принадлежать к тому же типу. И значит, когда мы поженимся, может, через год, может, через десять лет, она откроет газ… Четвертую смерть я просто не переживу.

— Почему бы вам вообще не встречаться с женщинами? — осторожно спросил Беркович.

— И что это даст? — с горечью спросил Джозеф. — Это ведь в их характере, а не в моем, стремление к суициду. Они все равно сделают это — выйдут за меня или нет. Что я? Просто индикатор. Реагирую на тип. А получается — будто специально отбираю.

Он замолчал и опустил голову на руки. Беркович понял, что ничего больше не услышит, выключил диктофон и поднялся.

— Извините, — сказал он. — Если вы когда-нибудь полюбите женщину, дайте мне знать, хорошо? Мы вместе подумаем, как избежать несчастья.

Курц не ответил.

Вернувшись домой, старший сержант прослушал запись. Беркович не был доверчивым человеком, но сейчас был почему-то уверен, что Курц говорил правду.

— Наташа, — сказал он жене, когда они вечером пили чай, — ты веришь в родство душ?

— Конечно, — убежденно сказала Наташа. — Только родственные души могут быть счастливы вместе.

— Возможно, — протянул Беркович. — Но иногда счастье оказывается таким недолгим…

Женщина, стоявшая на мосту в семь часов утра, выглядела такой одинокой, что Беркович невольно замедлил шаг. Была хорошая погода — впервые за многие дни, — он вышел из дома очень рано, пошел в управление пешком и не жалел об этом до тех пор, пока, переходя по мосту над шоссе Аялон, не увидел свесившуюся через перила женщину. Незнакомке было на вид лет тридцать, светлые короткие волосы, профиль, типичный для евреев-выходцев из европейских стран. Может, даже из России. И судя по тому, с каким напряжением женщина всматривалась в поток машин, мчавшихся под мостом в сторону Иерусалима, сейчас могло случиться непоправимое.

Беркович подошел и сказал, стараясь не испугать:

— Простите, может, я могу вам помочь?

Женщина скосила глаза, отвернулась и коротко ответила по-русски:

— Нет.

— Мне показалось, — старший сержант тоже перешел на русский язык, — что у вас очень плохое настроение. Это пройдет, это всегда проходит…

— Только не говорите мне, что у вас тоже было желание броситься с моста, но вы с ним героически справились и теперь радуетесь жизни, — раздраженно сказала женщина, и Беркович удовлетворенно вздохнул: если на смену отчаянию приходит раздражение, значит, есть шанс, что все обойдется.