Ю Несбё - Нож [litres с оптимизированной обложкой]

Крон вытащил ноги из-под одеяла и засунул их в тапки.

– Я сейчас вернусь, – пообещал он – не только Фриде, но и себе самому.

Юхан спустился по лестнице и прошел по коридору к дубовой двери.

Крон знал, что, когда дверь откроется, у него должен быть готов ответ Свейну Финне.

Я скажу «нет», решил Юхан Крон. И он застрелит меня. Ну и пусть.

Однако потом он вспомнил, что Финне пользуется ножом, и передумал.

Нож.

Этот подонок резал своих жертв.

К тому же он их не убивал, только калечил. Как противопехотная мина, которая наносит увечья до конца жизни; и жертвы должны прожить эту жизнь, хотя предпочли бы смерть. На террасе Финне сознался в изнасиловании девушки из Хюсебю. Дочери епископа. Это что, скрытая угроза его детям? Финне ничем не рисковал, сознаваясь в этом преступлении. Не только потому, что Крон был его адвокатом, но и потому, что срок давности уже истек. Крон не припоминал такого дела об изнасиловании, но он помнил епископа Бора, а тот, поговаривали, умер от горя, потому что его дочь утопилась в водопаде. Должен ли он позволять терроризировать себя человеку, цель жизни которого – портить жизни других? Юхану Крону всегда удавалось найти правовые, моральные, а иногда даже эмоциональные основания, чтобы зубами и когтями биться за своих клиентов. Но сейчас он сдался. Он просто-напросто ненавидел человека, стоявшего по другую сторону двери. Он всеми фибрами своей души желал, чтобы вредитель и разрушитель Свейн Финне как можно скорее умер, причем желательно мучительной смертью. Даже если Финне при этом потянет за собой в пропасть и его самого.

– Нет, – пробормотал Юхан Крон. – Я отвечу: «Нет, придурок чертовский!»

Он задумался, как правильно сказать – «чертов» или «чертовский», – и открыл дверь.

Крон безмолвно стоял и смотрел на человека перед собой. Тот тоже оглядывал его с ног до головы. Крон ощутил, как холодный утренний воздух покалывает его обнаженное худое тело, и вспомнил, что не надел халат: он был в одних трусах, которые Фрида дарила ему на каждое Рождество, и в тапках, подаренных детьми. Крону пришлось прокашляться, чтобы выговорить:

– Неужто сам Харри Холе? Разве ты не…

Полицейский, если это только действительно был он, помотал головой и криво улыбнулся:

– Умер? Не совсем. Но мне нужен чертовски хороший адвокат. Да и тебе, как я слышал, тоже требуется помощь.

В ресторане «Статхолдергорден» наступило время обеда. На улице под окнами молодой музыкант согрел дыханием пальцы и начал играть. Одинокий и невидимый, подумал Сон Мин, глядя на него, но ему было не слышно, что именно исполняет этот парень и хорошо ли он играет. Возможно, музыканты более почтенного возраста, распоряжавшиеся в центре Осло, отправили беднягу сюда, на улицу Киркегата, где он, конечно же, заработает меньше денег.

Ларсен поднял глаза на официанта. Он махнул салфеткой так, что та хлопнула, как флаг на ветру, а потом белая камка опустилась на колени Александры Стурдза.

– Надо было мне принарядиться, – рассмеялась она.

– Мне кажется, вы и так достаточно нарядная, – улыбнулся Сон Мин и откинулся назад, пока официант проделывал аналогичную манипуляцию с его салфеткой.

– Вы об этом? – Она указала на плотно облегающее платье. – Это моя рабочая одежда. Просто я не одеваюсь так неформально, как мои коллеги. А вот вы расфуфырились, словно на свадьбу.

– Я пришел прямо с похорон, – ответил Сон Мин и заметил, как Александра вздрогнула, будто он дал ей пощечину.

– Конечно, – тихо сказала она. – Прошу прощения. Речь о Бьёрне Хольме, не так ли?

– Да. Вы его знали?

– Очень мало. Он работал криминалистом, поэтому мы иногда перезванивались. А это правда, что он покончил с собой?

– Да, – сказал Сон Мин.

Он ответил «да», а не «судя по всему», потому что сомнений действительно не было. Машину Бьёрна обнаружили рядом с гравийной дорожкой на небольшой возвышенности, откуда открывается вид на крестьянские угодья Тутена, неподалеку от места, где он вырос. Двери автомобиля были заперты, ключ находился в зажигании. Довольно странно, конечно, что Бьёрн Хольм сидел на заднем сиденье и что он выпустил себе в висок пулю из пистолета с незарегистрированным серийным номером. Но вдова, Катрина Братт, объяснила, что именно на заднем сиденье умер кумир Хольма, какой-то там Уильямс. К тому же нет ничего невероятного в том, что криминалист имеет доступ к незарегистрированному оружию. На похороны пришло множество народу: родственники и коллеги как из Полицейского управления Осло, так и из Крипоса, ведь Бьёрн Хольм работал в обеих организациях. Катрина Братт держалась молодцом, Ларсену даже показалось, что вдова владела собой гораздо лучше, чем когда они в последний раз встретились у водопада Нурафоссен. Когда очередь соболезнующих иссякла, она подошла к нему и сказала, что слышала, якобы он не слишком ублаготворен своей нынешней работой. Это словечко из бергенского диалекта она использовала время от времени. Надо же: «ублаготворен». И добавила, что предлагает ему перейти в свой отдел, поскольку там как раз образовалась вакансия. Ларсен сперва даже не сообразил, что она имеет в виду освободившееся место Харри Холе. Сон Мин подумал о том, что с ее стороны было вдвойне неподобающе говорить о работе на похоронах мужа и предлагать ему место человека, который до сих пор числился всего лишь пропавшим без вести. Скорее всего, Катрина просто цеплялась за любую возможность не думать о тех двух мужчинах. Сон Мин обещал подумать над ее предложением.