Николай Леонов - Опасная масть

У Вингрова-Сныпкина на какое-то мгновение окружающий мир заколыхался, словно мираж, а когда все снова замерло, он увидел… Силы небесные! Из ниоткуда к нему шли те, кого он когда-то убил сам и кто ушел из жизни не без его участия. Глядя на него выколотыми ножом глазами и сипя перерезанным горлом, на диван рядом с ним опустился председатель тверского кооператива по пошиву верхней одежды, некогда убитый лично главарем Сныпкиным.

– …Вот мы и свиделись, Питбуль… – прошелестел одним лишь дыханием кооператор, убитый более двадцати лет назад. – Когда-то умер я, а сейчас умрешь и ты. Хотя могли бы жить оба. Ты ведь и убил-то меня ни за что. Я же тебе заплатил? Заплатил. А тебе просто захотелось показать своей банде, какой ты крутой… Меня убил, семью мою разорил… Ну, и чего ты этим добился? А знаешь ли ты, неумный человек, что теперь тебя ждет, какая расплата?

Слушая голос человека, которого уже много лет нет в живых, Сныпкин ощущал исходящий от своего соседа по дивану леденящий холод, тогда как внутри все горело и пылало, словно в его тело через макушку вливали невидимую струю расплавленного свинца. Поэтому его бросало то в жар, то в холод. Услышанные им слова о неминуемой расплате повергали в ужас от ожидания того неизбежного, что с ним теперь обязательно произойдет.

А кооператор в какой-то миг вдруг исчез, словно его и не было, и к Сныпкину приблизился парень в кожанке байкера с пулевым отверстием в центре лба.

– Ну, что, старик, плохи дела? – Хлопнув его по плечу своей ледяной ладонью, байкер изобразил жутковатую улыбку, больше похожую на предсмертную гримасу.

Внутренне содрогаясь от ужаса, Сныпкин словно перенесся в тот далекий летний день, когда на узкой дороге судьба свела его с этим парнем в косухе. В принципе, если исходить из официальных ПДД, тот имел безусловное преимущество, и Сныпкин дорогу был обязан уступить. Но авторитетный главарь никогда и никому не уступал. Едва не улетевший под откос байкер, остановившись, постучал себя по лбу указательным пальцем и указал Сныпкину на знак «уступи дорогу». В ответ тот достал пистолет и всадил пулю в то самое место, по которому стучал мотоциклист. Пользуясь ночной темнотой и отсутствием свидетелей, Сныпкин беспрепятственно покинул место происшествия.

Убитого им байкера хоронили сотни человек. Как оказалось, этот байкер был известным в городе спортсменом, завоевывавшим золотые медали и кубки на мировых первенствах по фехтованию. Узнав об этом, Сныпкин лишь пренебрежительно ухмыльнулся – для него данный факт не значил абсолютно ничего. Знать бы тогда, при каких обстоятельствах им снова доведется свидеться! Внутренне, то сгорая от немыслимого внутреннего пламени, то леденея от ужаса, Сныпкин мог лишь безмолвно реагировать на происходящее.

А байкер, звеня цепями на куртке, плюхнулся на то место, где только что сидел кооператор, и, обняв его своей ледяной рукой за плечо, все с той же жуткой улыбкой резюмировал:

– А у тебя сегодня, я вижу, гостей полно. О! Вон, еще одна идет…

И в самом деле, перед Сныпкиным вдруг появилась молодая утопленница в изодранном мокром платье, с посиневшим и распухшим телом. На ее обезображенном смертью лице, плечах, груди, ногах виднелись обширные царапины, сигаретные ожоги, ссадины, порезы. Остановившись напротив Питбуля, она, словно любуясь им, замерла, вперив в него свои пустые, мутные глаза. И снова Сныпкина пронзил смертный ужас при воспоминании, что это та самая девчонка, которую он и его подручные насильно увезли в лес, где после долгих издевательств утопили в лесном озере…

Юлия, которая неподвижимо стояла, молча наблюдая за ним, поправила на плече ремешок сумочки и неспешно направилась к выходу. Уже почти у самой двери, словно что-то вспомнив, она вернулась назад, доставая из кармашка сумочки игральную карту. Показав ее бледному как полотно Сныпкину, который разглядел изображение «дамы пик», сейчас показавшееся ему немыслимо зловещим, она без тени язвительности или насмешки негромко спросила:

– Узнаешь? Этой картой ты решил мою судьбу. Пусть она с тобой и останется навсегда.

Юлия приложила карту к его лбу, покрытому крупными каплями холодного пота, и глянцевая картонка тут же словно приросла к коже. Вновь шагнув к двери, девушка бросила через плечо:

– Прощай! Мне от тебя ничего не нужно. Оставайся с теми, кому есть в чем тебя упрекнуть.

Окаменело замерший Сныпкин, который в состоянии был лишь двигать глазами, с отчаянием взирал ей вслед, не в силах попросить, чтобы она не уходила, что ему безумно страшно оставаться один на один с химерами своего буйного, кровавого прошлого. А те все выходили и выходили из своего ниоткуда, напоминая ему, сколько горя он причинил их родным и близким, сколько важного и обязательного не было сделано погибшими из-за его алчности, злобы, никчемных, бредовых амбиций и тупого, гипертрофированного самомнения.