Татьяна Степанова - Умру вместе с тобой

А на нижнем суку дерева макоре – довольно высоко над землей – висел человек, вздернутый, как на дыбе, за связанные за спиной руки. Импровизированная веревка была свита из крепких толстых лиан. А ноги его опутала те же погребальная пелена из сухой травы. Человек был голый, его темная кожа блестела от дождевых капель, что уже высыхали под солнцем. Это был один из рабочих. Мещерский узнал его – он сам лечил его от дизентерии всего три недели назад.

Рот и нижнюю челюсть несчастного крепко обвязали все теми же погребальными грязно-желтыми пеленами, так что он не мог кричать, а лишь глухо стонал, извиваясь всем телом от дикой боли.

Его живот был наполовину распорот, а наполовину лишь взрезан. И от судорожных толчков, когда он бился, повешенный над землей, рана расходилась на животе все дальше, дальше, глубже.

Кровь текла из раны на землю, на корни великого священного дерева макоре.

Он истекал кровью на глазах у тех, кто остался на поляне. Бился в своих путах, стонал, мычал. Повязка из травы сползла с его подбородка, и он страшно закричал. И эхо леса подхватило этот вопль, унося его далеко, далеко в чащу.

– Лестницу сюда! – крикнул Бенни Фитцрой. – Помогите мне его снять!

Никто из рабочих не двинулся с места. Часть вообще, словно тени, метнулась по вырубке к лагерю.

– Лестницу несите! Он же умирает, – крикнул и Мещерский.

Они бормотали что-то на ломаном английском – испуганно: нельзя трогать, нет, нет! Это знак… это жертва… нельзя трогать жертву… никогда, иначе…

АААААААААААААААААА!

Несчастный заорал от боли, дернулся, и его ужасная рана на животе разошлась еще сильнее. Кровь хлынула на корни дерева макоре потоком, орошая их, кормя, питая этот лес и его богов.

– Вон там лестница! – Бенни указал Мещерскому на груду валежника, возле которого валялась самодельная лестница.

Они бросились за ней, подтащили к стволу дерева макоре. Поставили.

– Держи его за ноги крепко, не давай дергаться, – скомандовал Бенни. – А я его сниму оттуда. Его повесили здесь во время дождя. Поймали, утащили в лес, вспороли живот и повесили.

Он быстро начал подниматься по лестнице. Мещерский тоже залез на нижнюю ступень и дотянулся до босых ног несчастного, который орал от боли так, что его было слышно уже в лагере. – Да помогите же нам! – взмолился Мещерский. – Он же умирает!

И снова никто не двинулся с места. Лишь ропот прошел – смерть, это смерть… не трогайте…

Мещерский обхватил ноги повешенного, стараясь держать его так крепко, как только мог, чтобы он не бился и не усугублял своего состояния, обезумев от страданий.

Это жертва… знак… чем больше страданий, криков, чем больше боли и крови… тем лучше… тем угоднее богам… демонам… богам-демонам… без разницы… без разбора… без оглядки на боль…

Бенни, балансируя на лестнице, достал из кармана складной нож и начал пилить эти чертовы толстые лианы одной рукой, другой он обхватил тело несчастного. Он пилил, потом резко дернул эту чертову веревку, изо всех сил стараясь порвать ее и снять раненого. Потом он отпустил его, выпрямился, стремясь дернуть лианы сильнее уже обеими руками.

Стрела вылетела из лесной чащи и вонзилась ему в грудь.

Бенни пошатнулся и упал с лестницы к подножию дерева макоре. От рывка веревка из лиан порвалась, и раненый, громко крича, тоже свалился на землю. Его вспоротый живот лопнул, и внутренности вывалились наружу, смешавшись с грязью и мокрой листвой. Он умер сразу.

А Мещерский…

Он так и стоял на нижней ступени лестницы, глядя, как…

Он спрыгнул.

Тьма…

В этой тьме не было ни леса, ни дерева, ни людей.

Был только Бенни Фитцрой со стрелой в груди.

С неимоверным усилием Бенни Фитцрой встал. Его левая рука висела как плеть. Он сломал ее при падении.

Он схватился правой рукой за древко стрелы и вырвал ее из груди.

Он бы снова упал.

Но Мещерский подхватил его.

Они вернулись к воротам – Миронов медленно потянул за створку, и они вошли на участок. Катя то и дело оглядывалась – ей казалось, что Изи… Изи Фрияпонг… нет, не восстанет сейчас с земли, как оживший мертвец, со своим изуродованным лицом и окровавленной челюстью, но… Да нет же! Никто не крадется за ними по пятам в этой осенней темноте. Не слышно ничего в этой тьме, что окутала здесь все.

Когда Миронов зажег карманный фонарик и осветил участок, Катя увидела лишь кусты, заросли у забора и двухэтажный дом из красного кирпича. Солидную дачу со спутниковой тарелкой на крыше.