Стефан Анхем - Жертва без лица. Девятая могила

Цветов на подоконниках не было, каких-либо признаков домашних животных также не наблюдалось. Если не считать тонкого слоя пыли, в доме было чисто и убрано. Похоже, все стояло на своих местах. Подготовил ли Шмекель свое исчезновение, или он просто педант, который произвел уборку перед отъездом в отпуск?

Фабиан подошел к висевшей на стене стереосистеме и включил ее. Засвистел диск, и скоро из маленьких динамиков полилась классическая музыка. Фабиан почти не разбирался в классической музыке. При этом нельзя сказать, чтобы он не давал ей шанса. Он делал это множество раз, но каждый раз приходил к выводу, что это не для него. Точно так же, как гольф и охота. И марочные вина.

На обложке, стоявшей на музыкальном центре, он прочел: Фантастическая симфония, Берлиоз.

Он осторожно сел в кресло, откинулся назад, и его поразила широта и глубина звука. Он видел только маленькие спутниковые динамики, но скоро понял, что за диваном стоит настоящий сабвуфер. Сам он за несколько лет вложил пугающе большую сумму в свое оборудование хай фай, и умудрился довести Соню до слез, когда показал ей новые динамики – пару Bowers & Wilkins 802 Diamond. Теперь, задним числом, он мог согласиться, что это не самые красивые ящики. Но звучали они фантастически.

Он положил ноги на скамеечку, закрыл глаза и понял, что именно так и надо наслаждаться классической музыкой. Красивое кресло, хорошая установка и в первую очередь… полное одиночество. Вот такие дела. Он открыл глаза. Шмекель был одинок. Вся комната излучала одиночество. Вероятно, у него нет ни родственников, ни друзей. И в свободное время он читает и слушает музыку. Совершенствуется.

Фабиан встал с кресла и подошел к противоположной стене, которую всю от пола до потолка занимал один встроенный стеллаж. В одном отсеке стояли CD-диски, в основном опера, классическая музыка и немного джаза. Но большая часть полок была заставлена книгами и снова книгами. На двух полках стояла классика. На остальных – отраслевая литература, разделенная на несколько подразделов, таких как «Медицина», «Самооборона и боевой спорт» и «Физика и Биология» – все помечены маленькими этикетками фирмы «Dymo». В подразделе «Психология» было несколько книг с названиями типа: «Я не хочу умирать, я просто не хочу жить»; «Это не моя вина: об искусстве брать ответственность»; «Оскорбления и прощение» и «Управление гневом: полное руководство по лечению для практикующих врачей» на английском.

Сначала у Фабиана создалось впечатление, что здесь живет одинокий, но довольно гармоничный человек. Человек, который наслаждается дарами жизни. Но чем больше названий он видел на книжных полках, тем четче проступал другой образ. Образ человека с низкой самооценкой. Подавленного. Может быть, даже прошедшего через издевательства.

Он вытащил фотоальбом и раскрыл его. Первыми шли фотографии из поездки куда-то на юг Европы. Потом снимки празднования Хэллоуина в отделении больницы в Лунде, где работал Шмекель. На одном из фото он стоял в окровавленной одежде палача и ел отрубленный палец из марципана. Такое фото не захочешь показывать посторонним людям после скандала с забытыми пластмассовыми зажимами. На этом снимки заканчивались. Фабиан стал листать дальше, но больше ничего не нашел.

Все дело в новых технологиях. Никто больше не проявляет свои снимки. Вместо этого они лежат на жестком диске в каком-нибудь нечитаемом формате. Теперь на книжных полках в домах можно найти только старые фотографии. Аккуратно вклеенные в альбом и с написанными от руки комментариями. Здесь же все было наоборот.

И тут его осенило.

Фабиан обвел комнату взглядом и понял, что в ней нет ни одного предмета времен детства или юности Шмекеля. Никаких старых ностальгических пластинок «Kiss» или «The Who», или, как у него самого, «Duran Duran». Здесь были только «взрослые пластинки» для зрелых слушателей с хорошим вкусом. То же самое с книжным стеллажом. Никакого «Автостопом по галактике» или «Тайного дневника Адриана Моула». Словно юность Шмекеля стерли подчистую.

Словно она никогда не существовала.

Фабиан перешел из гостиной в кухню и осмотрелся. В баре с охлаждением французские вина были расставлены по регионам и годам. Руне явно был педантом до кончиков пальцев. Фабиан открыл холодильник из нержавеющей стали.

Такой вони он никак не ожидал, и его чуть не вырвало. Он предполагал, что холодильник будет пустой и чистый. Оказалось, наоборот. Помимо гнилых овощей и просроченного молока, там стояла тарелка с половинкой краба. Краб, которому пришел конец, мог до смерти напугать кого угодно. Оставлять свежего краба в холодильнике – не в духе Шмекеля. Иными словами, он не планировал отъезд из дома.