Стефан Анхем - Жертва без лица. Девятая могила

Малин со всей силой оттолкнулась от операционного стола и покатилась в сторону полуоткрытой двери. Но тут двери за ней распахнулись, и в помещение ворвались трое мужчин. При виде ее они остановились.

– Посмотрите. Что я говорил? – сказал по-английски мужчина посредине, указывая на нее.

Двое других и глазом не моргнули.

– Извини, но кто ты такая и что ты здесь делаешь? – спросил мужчина по-шведски с сильным акцентом и провел рукой по своим седым волосам.

– Меня зовут Малин Ренберг, я работаю здесь, в Стокгольме, в Государственной криминальной полиции, – ответила Малин. Мужчина показался ей знакомым. – Но я понятия не имею, почему я здесь. Я даже не знаю, где «здесь». Но, может быть, ты сможешь мне помочь и отправить меня домой.

– Государственная криминальная полиция… Вот оно что. – Мужчина пошел к ней.

– Следователь по делам об убийстве.

– Понимаю… – мужчина кивнул. – К сожалению, я не могу тебе помочь. – Он обернулся к двум другим мужчинам и велел им по-английски: – Поместите ее в третью комнату.

– Что значит не можешь? Мне все равно, если это какое-то тайное место… Меня это не интересует. Мне бы только попасть домой.

– Мне очень жаль.

В ту секунду, когда двое мужчин покатили ее, она поняла, кто этот человек.

Непогода еще больше усилилась, и когда Фабиан в самом начале первого ночи переходил площадь Сергельсторг, стеклянный обелиск не был виден, несмотря на все миллионы, потраченные на его подсветку. «Нобелевский парк», – написала в своем сообщении Аиша Шахин, и он сразу же понял.

Израиль собирался перевести сюда свое посольство.

Он читал о протестах жителей того района и о том, что окончательное политическое решение еще не принято. Но как намекнула Карнела Аккерман, никто по-настоящему не верит в отказ, и по всем признакам переезд в полном разгаре. Он хорошо знал очаровательное здание, где раньше размещался Старый лесной институт, поскольку много раз проходил мимо него с Соней. Это было в те времена, когда они еще гуляли, держась за руки.

По пути он связался с Томасом и Ярмо, которые как можно быстрее должны были к нему присоединиться. Может быть, они уже на месте. Они направлялись из Южной больницы, а оттуда дольше ехать. В то же время они могли поехать по шоссе Седерледен и Центральному мосту и тем самым избежать кучи светофоров и перекрестков.

Фабиан проехал мимо Королевского яхт-клуба в самом конце улицы Страндвеген, свернул налево, выключил фары, заехал на пригорок с правой стороны и остановил машину. На самом деле машину надо бы припарковать подальше, чтобы спокойно разведать окрестности. Но Малин может проснуться в любую минуту. Если она, конечно, еще не проснулась. И хотя он понятия не имел, что тогда будет, его пугала уже сама мысль об этом.

Он пошел к зданию с башней на углу, напоминающему крепость. Повсюду лежали груды строительного материала, завернутого в брезент, который упорно срывал ветер. Машины Ярмо и Томаса нигде не было видно. Но он услышал, как какая-то машина на повороте на улице Страндвеген прибавила обороты и затормозила. Обернувшись, он увидел, как свет фар забрался на пригорок и озарил тысячи и тысячи снежинок, которые в свою очередь отражали свет во всех направлениях.

Только он задал себе вопрос, почему они не выключат фары и не остановятся, как сразу же нашел ответ. Это совсем не Ярмо и Томас. Инстинктивно он бросился на снег и на четвереньках заполз за груду досок до того, как свет фар притушили, а машина завернула во двор и остановилась всего лишь в нескольких метрах от него. Судя по звуку, открылись и закрылись двери. Похоже, из машины вышло трое, но их разговор нельзя было толком разобрать.

– Нет, нет, нет, послушайте меня… вот эта машина, – сказал кто-то по-английски.

Голос был ему незнаком, но было нетрудно догадаться, что это не кто иной, как Гидон Хасс – второй после Аиши Шахин человек в его списке людей, которых он хочет схватить.

– …сигнализация сама собой не отключается…

Голоса стихли, и Фабиан увидел, как они прошли в здание. Он встал и поспешил туда же. Но дверь была заперта. Он обошел дом с задней стороны, где большая часть фасада была закрыта строительными лесами. Свет в окнах не горел ни на первом, ни на втором этаже. Значит, они находились где-то в подвале.

Без перчаток и настоящих зимних ботинок Фабиан сумел взобраться по одной из стоек на леса. На уровне второго этажа, где из-за сильных порывов ветра снежинки, как иголки, кололи лицо, он разбил окно и забрался внутрь. Он зажег фонарик в мобильном и быстро вышел из комнаты без мебели, где было полно кистей и банок с краской.