Стефан Анхем - Жертва без лица. Девятая могила

– Нет, так не может быть.

– А почему? – поинтересовался Утес. – Ведь еще недавно любая идея была хороша.

– Утес, я не знаю. Но я отказываюсь верить в то, что это Риск. Когда бы он успел? Взять хотя бы тот случай, когда позвонила девушка с заправки. Тогда он был с нами у Муландера.

– Да. Но на звонок ответил Риск. И мы понятия не имеем, действительно ли ему звонила та девушка, или она уже была мертва.

– Хорошо, но кто-то все равно задавил датского полицейского в то время, когда Риск был с нами. С этим, по крайней мере, все согласны?

– А если их двое? – предположил Утес.

– Должно быть другое объяснение. Ирен, помимо того, что он сбил тебя с ног, ты еще на что-то обратила внимание? На что угодно?

– Я не так хорошо с ним знакома, но, похоже, он был сам не свой. В его взгляде что-то было. Страх. Ужас. Я не знаю… И он все время держал свой мобильный, словно…

– Словно что?

– Не знаю.

– Может быть, он на связи с преступником. Даже если не является соучастником, – сказал Утес, и все развернулись к нему. – Например, по какой-то причине преступник держит Риска на крючке и поэтому смог использовать его, велев ему проникнуть сюда и забрать отпечатки.

– Во всяком случае, одно ясно наверняка, – заключила Тувессон. – Подозрения Муландера, что преступник значится в реестре, верны. Иначе бы он не прилагал столько усилий. Так ведь? – Утес и Лилья кивнули. – А поскольку он по ошибке случайно оставил свои отпечатки в машине, он мог совершить ту же ошибку в другом месте.

– Ты хочешь сказать, что он допустил еще промахи? – уточнил Утес.

– Никто не совершенен.

Лилья поняла, что Тувессон права. Есть как минимум еще одно место, где преступник мог забыть свои отпечатки.

И она точно знала, что это за место.

Хотя была только первая половина июля, чувствовалось, что с каждым днем темнеет все раньше. Не настолько, чтобы это омрачало жизнь, но достаточно, чтобы не забывать, что лето скоро станет всего лишь воспоминанием.

Фабиан Риск приглушил двигатель и бросил взгляд на красные цифры, показывающие 22:13. Он получил указание припарковаться на улице Эстхаммаргатан, которая шла под углом к улице Моталагатан, где в доме 24 жил Торгни Сёльмедаль. Он посмотрел в ветровое стекло и отметил, что находится в районе сплошных вилл, причем большинство из них построено в первой половине XX столетия. Хусенше. В детстве он много раз он слышал это название, но никто из его знакомых здесь не жил, и потому у него никогда не было повода бывать здесь. Этот раз был первым.

Он опустил голову и наклонил ее вправо, чтобы камера в кепке могла зафиксировать, как он взял папку с отпечатками пальцев с пассажирского сиденья. В ту же секунду завибрировал мобильный. Новое смс. Но на этот раз не новое приказание. Наоборот, дар небес. Шанс действовать.

«Ты где? Что ты сделал с камерой?»

– Я на месте, запираю машину, – сказал он, чтобы проверить правильность своих подозрений.

«Я полагаю, ты усвоил, как опасно не подчиняться моим командам».

Он поспешил послать смс: «Почти на месте. Может быть, сели батарейки?» Потом снял кепку, положил ее на пол у заднего сиденья, открыл бардачок и достал два магазина к своему пистолету Sig Sauer P228, спрятанному под инструкцией по эксплуатации.

На самом деле ему совсем не нравилось носить оружие, и он до последнего избегал этого. До сего дня он ни разу не стрелял в человека. Вопреки мнению большинства, такие ситуации крайне редко возникали в его работе. Зимой он впервые столкнулся с необходимостью нажать на курок, и до сих пор не мог объяснить, почему не сделал этого.

Двое коллег. По его вине.

И крики.

Сейчас он опять их слышал. Они словно потеряли его из вида из-за переезда, и только сейчас снова вышли на его след и, подобно гиенам, охотились за ним.

Сдавленные крики, отчаянно молившие о пощаде.

Он вспомнил, как его коллегам пришлось встать на колени в подземном зале, который тогда еще не начал использоваться, но теперь наверняка вовсю функционирует. Как они спросили, где он, там ли он, и получили в ответ только рыдания. Они ведь не могли знать, что он рядом и у него есть возможность все изменить. Что он держит оружие в руке, но это ничего не даст. Его рука не смогла нажать на спусковой механизм.

На английском закричали, что они зашли слишком далеко и увидели слишком много. Потом на них наставили пистолеты, и он прицелился. Попытался, но не смог. Выстрелы отозвались эхом, и он увидел, как они рухнули на блестящий новый кафель, окрасившийся в красный цвет. И тут крики смолкли, но только на короткое время. Теперь он снова их слышал. Громче, чем когда-либо.