Кара Хантер - Выхода нет

– Констебль Сомер? Я Филипп Эсмонд. Приехал прямо сюда.

Эрика оглядывается.

– Послушайте, давайте пойдем выпьем кофе или что-нибудь в этом роде. Так будет проще.

– А что с Майклом? Вы его нашли?

Сомер качает головой.

– Нет. Боюсь, что нет. – Она замечает, что журналистка с интересом рассматривает их, и понижает голос: – Серьезно, мне кажется, что нам лучше поговорить где-нибудь в другом месте.

Какое-то время он растерянно смотрит на нее, а потом соглашается:

– Конечно. Хорошо. Если вы так считаете…

Кафе находится всего в нескольких ярдах вниз по Карфакс, и в нем никого нет. Оно вот-вот закроется. Сомер покупает кофе, отмахнувшись от предложения Эсмонда заплатить, и они садятся за столик у окна, выходящего на собор Церкви Христа, который освещен прожекторами на фоне низкого, мрачного неба. В воздухе пахнет дождем.

– Итак, – говорит Эсмонд, подаваясь вперед с взволнованным лицом, – что вы можете мне сказать?

– Боюсь, что очень мало. – Констебль вздыхает. – Мы сделали все, что в наших силах, чтобы разыскать вашего брата, но безрезультатно. Может быть, вам хоть что-то пришло в голову с момента нашего последнего разговора – хоть какая-то мелочь, которая может нам помочь?

– Я уже весь мозг сломал, но, честное слово, ничего не могу придумать. Мы не были слишком близки – то есть я любил его, он был моим младшим братом, – но нас так или иначе разделяло очень многое.

Дверь открывается, и в кафе с трудом протискивается мать с одним малышом в коляске и вторым, который крепко держится за ее пальто, засунув палец в рот. Они младше детей Майкла Эсмонда, но ненамного. Филипп на мгновение крепко зажмуривает глаза, а потом поворачивается лицом к Сомер.

– Чем я могу вам помочь? Я же должен сделать хоть что-то?

– Может быть, вы поговорите со своей матерью? Мы сами пытались, но я уверена, что будет лучше, если она услышит все от кого-то, кого она знает.

– Конечно. – Филипп кивает. – Я уверен, что вы правы. Завтра же с утра съезжу к ней. – Он берет ложечку и начинает рассеянно вертеть ее в руках. – Мне в любом случае надо туда. И не только чтобы посмотреть на нее. Мне надо обсудить с ней похороны. Хотя, боюсь, она не в том состоянии, чтобы на них по- явиться.

Сомер кивает. Эв говорила практически то же самое.

– А кроме того, мне, наверное, придется встретиться с Гиффордами.

– Вы не очень ладите?

Ложечка с грохотом падает на стол.

– Да нет, не совсем так. Честно сказать, я их едва знаю. Но Майкл всегда считал их занудами. По крайней мере, Гиффорда-старшего. Мне кажется, что с Лорой у них все было хорошо. – Он смотрит ей прямо в лицо. – Не волнуйтесь. Я не собираюсь еще больше осложнять жизнь. Ни им, ни себе.

Когда я возвращаюсь, дом кажется еще более пустым. По идее, такого не должно быть, но это так – и все от мыслей о том, что Алекс была здесь недавно, а теперь ее нет. Я даже чувствую аромат ее духов. А может быть, это просто шутки моего сознания, и я принимаю желаемое за действительное…

В холодильнике я нахожу половину пиццы и полбутылки красного – так что на вечер я в порядке. Кладу пиццу в микроволновку и иду по дому, задергивая шторы на всех окнах. С тревогой понимаю, что становлюсь похожим на своего отца. Зимой он выводил нас из себя тем, что каждое утро, как по будильнику, переходил из комнаты в комнату с полотенцем в руках, вытирая конденсат на окнах. Хотя, успокаиваю себя, я еще не настолько запрограммирован. Пока еще.

В гостиной на мгновение останавливаюсь, чувствуя, что в ней что-то изменилось. Я не заходил в эту комнату вот уже несколько дней, с того самого момента, как у меня была Сомер. И, наверное, в ней все дело. Должно быть, она здесь что-то передвинула, когда убиралась. Не слишком, но я это замечаю. И сейчас понимаю – фотографии на камине стоят в другом порядке. Внезапно в голове у меня возникает образ констебля, разглядывающей фото и впервые видящей свидетельства моей частной жизни.

Наша свадьба: Алекс в длинном сатиновом платье цвета слоновой кости, облегающем ее, как перчатка. Увидев ее в конце церковного прохода, я тогда чуть не задохнулся. Наш медовый месяц на Сицилии: мы загорелые, счастливые, с бутылкой шампанского на фоне заката в Ардженто. Наш Джейк. Ну конечно, Джейк. Младенец, первоклассник, на пляже рядом с песчаным замком, который он строил целый день. Сейчас ему было бы двенадцать. И он учился бы уже в средней школе. И его уже не интересовали бы замки из песка. Он уже начинал бы размышлять о девочках.