Клер Макинтош - Я отпускаю тебя

– Ты рассказала им обо мне?

В углах его рта выступает пена, брызги слюны летят мне в лицо, и неожиданно вспоминается женщина с серьгами возле здания суда: кажется, прошло не несколько часов, а много дней.

– Нет. Нет, не рассказывала.

Мы снова играем в эту игру: Йен подает вопрос, будто мяч, а я пытаюсь отбить подачу. Раньше я играла хорошо. Мне даже казалось, что я угадываю искорку уважения в его глазах: Йен резко прекращал скандал и включал телевизор или выходил из дома, но в какой-то момент я потеряла нужную колею, или же он изменил правила, и с тех пор я, хоть убей, не угадываю с ответом. Сейчас, однако, мои слова вроде бы его устроили, и он меняет тему:

– Ты с кем-то встречаешься?

– Нет, – поспешно отвечаю я, радуясь, что могу сказать правду, хотя и знаю, что Йен мне не поверит.

– Лгунья! – Он хлещет меня по щеке тыльной стороной ладони. Слышится громкий щелчок, как от хлопанья кнута, и когда Йен заговаривает снова, у меня в ушах еще звенит. – Кто-то помог тебе создать сайт, нашел эту хибару. Кто?

– Никто, – произношу я, ощущая во рту вкус крови, – я все сделала сама.

– Ты ничего не умеешь делать сама, Дженнифер. – Йен наклоняется так низко, что его лицо почти касается моего. Усилием воли я заставляю себя не шевелиться, зная, как он ненавидит, если я вздрагиваю. – Ты даже убежать не смогла нормально! Ты хоть представляешь, как легко было тебя отыскать, как только я понял, где ты делала свои фотографии? В Пенфаче все просто счастливы помочь незнакомцу отыскать старую подругу!

Мне даже в голову не пришло поинтересоваться, как же он меня нашел. Я всегда знала: он – найдет.

– Кстати, неплохую фотографию ты прислала сестрице.

Это небрежное замечание кажется мне новой оплеухой, от которой голова идет кругом:

– Что ты сделал с Евой?

Если с сестрой или ее детьми что-нибудь случилось, я никогда себе не прощу. Я так хотела дать ей знать, что она мне по-прежнему дорога, что пренебрегла вполне реальной опасностью.

Йен смеется.

– Зачем мне что-то с ней делать? Она интересует меня не больше, чем ты. Ты жалкая, ничего не стоящая шлюха, Дженнифер. Ты без меня ничто. Ничто! Ну-ка, кто ты?

Я молчу.

– Отвечай! Кто ты?

Кровь струйкой стекает мне в горло, и я едва могу сдержать кашель.

– Я ничто.

Йен снова смеется и передвигается, уже не давя всем весом мне на мышцы. Боль в руках немного ослабевает. Он проводит пальцем по моему лицу, по щеке и губам. Я знаю, что сейчас будет, но от этого не легче. Йен медленно расстегивает пуговицы на моей рубашке, отодвигая полы дюйм за дюймом, и задирает мою майку, обнажая груди. Его взгляд проходится по мне без всякой страсти, без малейшей искорки желания, после чего он расстегивает брюки. Я закрываю глаза и прячусь поглубже в себя, не в силах двигаться или говорить. У меня мелькает мысль – а что, если бы раньше я кричала, или говорила «нет», или боролась, или просто отталкивала его? Но я ничего не делала – я никогда не сопротивлялась – и могу винить во всем только себя.

Не знаю, сколько я пролежала, но в коттедже очень холодно и темно. Я натягиваю джинсы и перекатываюсь на бок, подтянув колени к груди. Между ног – тупая боль и влага, в которой я подозреваю кровь. Я не уверена, что потеряла сознание, но не помню, как Йен ушел.

Я зову Бо. После мучительной тишины песик осторожно выглядывает из кухни, поджав хвост и прижав уши.

– Бо, прости, ну, прости, малыш. – Я подзываю его к себе, но когда протягиваю руку, пес гавкает. Всего один раз – предупреждающе, повернув голову к двери. Я с трудом поднимаюсь на ноги, вздрогнув от острой боли в теле, и тут в коттедж стучат.

Я застываю посреди комнаты, нагнувшись и придерживая Бо за ошейник. Пес утробно рычит, но не лает.

– Дженна! Ты дома?

Патрик.

Я чуть не оседаю обратно на пол от облегчения. Дверь не заперта, и, распахнув ее, я подавляю всхлип при виде Патрика. Я не включила свет в гостиной в надежде, что темнота скроет мое лицо, на котором уже, наверное, проступили синяки.

– Ты в порядке? – спрашивает он. – Случилось что-нибудь?

– Я… Я, должно быть, заснула на диване.

– Бетан сказала, что ты вернулась. – Поколебавшись, он на секунду опускает глаза, но тут же снова смотрит на меня: – Дженна, я пришел извиниться. Я не имел права так с тобой разговаривать, просто все это стало настоящим шоком…

– Ничего, – говорю я, глядя мимо него на темные скалы. Может, Йен сидит там и следит за нами? Нельзя позволить ему увидеть нас вместе – не хватает подставить под удар еще и Патрика, вместе с Евой и другими дорогими мне людьми. – Это все?