Сергей Бакшеев - В живых не оставлять

— Капучино, пожалуйста.

Долгие годы этот престижный кабинет занимал Артур Шильман. Давтян бывал здесь на совещаниях, решал рабочие вопросы, но никогда не находился внутри один и не сидел по ту сторону главного стола. Сейчас он полноправный владелец не только кабинета, но и всего комбината.

Давтян уселся в высокое кресло, положил руки на подлокотники, качнул упругой спинкой — удобное. Потрогал солидную столешницу, осмотрелся и с удовлетворением отметил, что ассистентка убрала все личные вещи Шильмана. Умная и предусмотрительная — можно не увольнять.

Ему принесли капучино в широкой чашке с маленькой шоколадкой. Сурен одобрительно кивнул и качнул пальцем:

— Приготовь приказ о моем назначении генеральным директором. — Он стал диктовать: — Главный акционер в моем лице назначает… Ну, ты сама сообразишь.

Вкуса капучино Давтян даже не почувствовал. Он наслаждался своим новым положением и строил планы на будущее. Белый «бентли» он оставит для личных нужд, сюда будет приезжать на черном лимузине с водителем. Машина должна быть новой, премиум-класса, надо выбрать достойную марку и модель. Двух раз в неделю его присутствия на комбинате достаточно, чтобы держать руку на пульсе. С персоналом он будет строгим, никакого панибратства. Он рискнул и сорвал куш, теперь он один на вершине.

Ассистентка принесла документы. Давтян со сдержанной гордостью прочел приказ о собственном назначении и расписался.

— Печать в правом верхнем ящике, — любезно указала ассистентка. — Если позволите, я поставлю и зарегистрирую.

— Я сам, — остановил ее Давтян.

Он выдвинул ящик, взял печать с автоматической оснасткой, нацелил ее на свою подпись и решительно надавил. Он никогда не пользовался печатью и в первый момент не понял, что произошло. Что-то острое кольнуло его в ладонь. Сурен отдернул руку. Из крышки печати торчала медицинская игла. Капля крови из проколотой ладони упала на лист приказа. Давтян опустил взгляд — черные буквы его имени на белой бумаге окрасились кровью.

Ассистентка продолжала улыбаться. Она взяла документ и только тут заметила, что лист испорчен.

Давтян чувствовал, как стремительно немеет рука, волна паралича докатилась до плеча и переползла на грудь. В выдвинутом ящике на том месте, где только что находилась печать, он заметил перевернутую фотографию. Левой рукой, которая пока его слушалась, Сурен вытащил карточку и посмотрел на снимок. На ней молодой лаборант, изображая маньяка, растопырил руки, а за его спиной на стене висел плакат с крылатой фразой Ломоносова: «Широко распространяет химия руки свои в дела человеческие».

И Давтян все понял. Лаборантом на снимке был не кто иной, как Денис Никитин. Сурен сам сфотографировал молодого ученого девять лет назад. Химия, благодаря которой он обогатился, теперь стискивала невидимыми руками его сердце. Под действием света на карточке проявилась подпись: прости, Астра.

В тот самый момент, когда Давтян прочел ее, паралич окончательно сковал его сердце и его голова рухнула на стол. Ассистентка с криком выбежала из кабинета.

Петелина устало вошла в рабочий кабинет, сняла куртку, приоткрыла окно, опустилась в кресло. Теплые ладони погладили живот, и малыш успокоился. Правильно ли она поступает, продолжая расследовать убийства, ведь тот ужас, с чем она сталкивается, отражается не только на ней, но и на малыше?

Сегодня она вернулась с комбината «Нанохиммед». Опять труп, и снова парализующий яд. Не стало последнего акционера комбината, продукция которого должна спасать людей.

Елена достала фотографию, изъятую из онемевших пальцев Сурена Давтяна. Он скрепил приказ о своем назначении кровью и скончался спустя минуту после формального вступления в должность. На этот раз убийца не пытался остаться неузнанным, вот он на снимке. Ни в чем не раскаивается, напоминает о силе химии и просит прощения только у любимой Астры. Силой своего таланта Денис Никитин достал заклятого врага даже с того света.

Елена несколько минут вглядывалась в лицо Никитина, пытавшегося выглядеть страшным. Спустя годы он изменился, страшными стали его поступки, а болезненное лицо отражало внутреннюю борьбу между желанием мстить и тоской по любимой науке и потерянной женщине.

Петелина включила запись допроса Никитина, промотала до того момента, когда он говорил о судьбе своего изобретения.

«Давтян украл мою разработку и поделился с делягами, которые по сути такие же воры. Пока я гнил в колонии, они наживались. Давтян думал, что я исчез навсегда, но я вернулся. Втайне я гордился, что моя технология остается самой совершенной в мире. Мои достижения должны работать, но не на них! Я узнал, если вдруг не останется прямых наследников, комбинат поступит в распоряжение государства. Так должно быть и так будет, решил я».