Николай Леонов - Подарок наследного принца [сборник]

– Так вы убийства называете «постановками»?

– Именно так я их и называю. Постановки, или же спектакли. Это спектакли, где я являюсь автором пьесы и главным героем. А все остальные вокруг – второстепенные персонажи. Только я решаю, когда им вступить на сцену, а когда скрыться за кулисами, когда говорить, а когда молчать. И когда замолчать навсегда… Только я решаю… Погодите, что это? – Мельников внезапно прервал свой монолог и прислушался. Видимо, он услышал какой-то звук за дверью.

– Что вы там такое услышали, Павел Игоревич? – громко спросил Гуров. – Я, например, ничего…

– Замолчите! – приказал ему хозяин сторожки. – Мне показалось, или… – Он подошел к двери, приложил к ней ухо, но ничего не услышав, расслабился: – Послышалось, наверное. Скорее всего, кошка бегает. Тут одна кошка живет. Я ее иногда кормлю… Знаете, чем? – глумливо взглянул он на своего пленника и, увидев выражение его лица, захохотал.

– Ну, все, хватит разговоров! – оборвав смех, заявил убийца. – Пора заняться делом!

– Подождите, но у меня еще остались вопросы! – попробовал остановить его Гуров. – Например, про вашу жену, о ее роли в ваших «представлениях». Или про вашего двоюродного брата. Расскажите о них подробнее!

– Нет, хватит! – прикрикнул Мельников. – Хватит разговоров! Говорят, на том свете человек получает ответы на все вопросы. Вот там и получите свои ответы.

Он решительно шагнул к столу. Но в ту же секунду остановился и резко развернулся к двери. Развернулся, потому что в дверь нанесли сильнейший удар. Били, по-видимому, то ли бревном, то ли каким-то другим тяжелым предметом. Лязгнул, грозя сорваться с петель, запор, затрещали доски.

– А, суки, все же добрались! – крикнул «умный и утонченный» убийца и метнулся в угол комнаты, где стоял карабин. Но в ту же секунду раздался звон разбитого стекла, на пол полетели осколки, и в окно просунулась рука полковника Крячко, сжимавшая пистолет.

– Замри на месте, Мельников! – скомандовал Крячко. – Тронешь оружие – буду стрелять!

Убийца на это ничего отвечать не стал. Он резко рванулся в сторону и бросился в другой угол, уходя из зоны обстрела. Крячко уловил его движение и выстрелил. В маленьком помещении подвала выстрел прогремел оглушительно. Однако он не причинил вреда хозяину: окошко было маленькое, и Крячко не мог просунуть в него и руку с пистолетом и голову. В результате он видел только стол, к которому был прикован Гуров, и один угол, остальное пространство было ему недоступно.

Мельников стоял, прижавшись в угол, сжимая в руке нож. Глаза его горели злобой, по всему было видно, что он не собирался сдаваться без боя.

– Что, падлы, не выходит?! – крикнул он. – Думали на понт меня взять? Не выйдет! Я вам еще покажу!

Что он собирался «показать», как хотел действовать, осталось неизвестным. Потому что последовал новый, сокрушительный удар в дверь, запор лязгнул и отлетел, дверь распахнулась. В комнату ворвался лейтенант Соболев, за ним следовал капитан Куликов. Мельников кинулся было с ножом на вошедших, но Соболев, совсем не похожий на силача, резким ударом в солнечное сплетение послал его в нокдаун, и актер-любитель осел на пол. Лейтенант подскочил к Гурову, склонился над ним:

– Лев Иванович, вы целы? Вы живы?

– Как видишь, жив и даже цел, – ответил Гуров. – Хотя вы появились вовремя: наш фигурант как раз собирался что-нибудь от меня отрезать. Погляди там, под столом, как там эти скобы крепятся. Надо бы их открепить, а то надоело тут сидеть.

– Как же вы все-таки узнали, что меня похитил именно Мельников и где меня искать? – спросил Гуров.

Они сидели не в Управлении, а в отдельной палате санатория. Дело в том, что хотя Лев и хорохорился, но когда после освобождения врачи его осмотрели, они дружно решили, что сыщик нуждается в двух-трех сутках лечения под их контролем. Тут же руководство Управления устроило его в лучший в городе санаторий. И сейчас в палате собрались друзья – Стас Крячко, лейтенант Соболев, капитан Куликов и майор Березин. Только что была распечатана и начата бутылка «Столичной». На этот раз Гуров против этого не возражал – ведь расследование было завершено.

– Тут как раз ничего удивительного нет, – ответил Соболев. – Помните, мы с вами столкнулись тогда в дверях? Вы мне крикнули, что Надя в опасности и что маньяк объявился. Крикнули – и убежали. Я было начал заниматься делами, но меня грызла мысль – как же вы один пошли, если там может оказаться убийца? Вам же наверняка помощь нужна! Тут как раз вернулся полковник Крячко, и я ему рассказал всю эту сцену и поделился своими сомнениями. Ну, мы с ним тут же кинулись в парк. Надя Крупнова была еще там. Она нам рассказала, что ей позвонил неизвестный, назначил свидание и что после этого она вспомнила фразу Угрюмова и перезвонила вам. Тогда полковник Крячко и говорит: «Все ясно! Этот маньяк – тот самый застройщик, с которым я первым беседовал. Он мне тогда еще таким симпатичным показался». «Вы про Мельникова?» – спрашиваю я. А он мне отвечает: «Про кого же еще? Про него, гада!» Потом оборачивается к Наде: «Гуров к вам давно подходил?» Но она ответила, что вы вообще не подходили. Вот тут мы встревожились по-настоящему…