Агата Кристи - Операция «Катамаран». Падение. После похорон

— Трое мужчин, так, так… — в раздумье повторил Рона. Он перевернул одну из фотографий. — Ага, вижу. Вы обозначили тут и вероятностные внешние данные, рост, вес. Это правильно.

Салаи, в свою очередь, перебрал поодиночке пачку снимков и вздохнул.

— Как был бы я рад познакомиться с владельцами этих ботинок! Хотя бы с одним из них для начала.

Подполковник обратился к Кути:

— Распорядись, чтобы нам дали перечень всех автомобилей марки «остин», находящихся сейчас на территории страны. В особый список выделить те из них, которые недавно пересекли границу и обратно не выезжали. В первую очередь, разумеется, нас интересуют «остины» с шинами марки «Самсон». В ориентировке не забудь указать на белый цвет внутреннего обода шин, не все это знают. — Он искоса взглянул на Салаи.

Кути обошел стол начальника, взял трубку одного из телефонов и негромко начал диктовать запрос, продолжая следить за докладом Шашвари.

— Теперь об оружии, — продолжал тот. — Выстрел был сделан из пистолета «вальтер» старого образца. Калибр семь шестьдесят пять. У Иштвана Додека имелось на него разрешение. Пулю мы нашли и идентифицировали.

— Стреляли из «вальтера», принадлежавшего Додеку?

— Точно так. — Шашвари еще полистал свой блокнот. — Вот еще довольно любопытные данные об осмотре пишущей машинки.

Шашвари допил свой кофе, выскреб со дна ложечкой остатки сахара, затем вновь углубился в свои записи.

— На клавишах машинки Додека мы не обнаружили отпечатков пальцев ни при первичном осмотре, ни в лаборатории. Эксперты, однако, единогласно утверждают, что текст предсмертной записки отпечатан именно на этой машинке, а не на другой. Вместе с тем на других частях машинки, например на ее днище, ясно видны отпечатки пальцев погибшего. Из этого следует, что покойный Додек, несомненно, пользовался своей машинкой, и систематически. А вот как он отпечатал на ней последнее свое письмо, остается загадкой.

— Наверное, с помощью бестелесных призраков, — с горькой усмешкой заметил Рона.

— Пожалуй, вы правы, — поднял на него глаза Шашвари.

Все с недоумением уставились на него.

— Что ты имеешь в виду? — Подполковник явно нервничал.

— Специалист-графолог по вашему поручению, товарищ Рона, сличил стиль записки со стилем и языковыми особенностями других бумаг, написанных Додеком, и в частности его мемуаров. Оба документа резко отличаются друг от друга как по стилю, так и по словарному составу. В своих воспоминаниях Додек, как правило, употребляет сложные обороты, придаточные предложения. А записка составлена из коротких простых, в крайнем случае распространенных предложений. Каждая фраза воспоминаний, даже при описании трудных для покойного моментов его жизни, излучает веру, дышит оптимизмом…

— Да, таким он был и сам, — заметил Рона.

— Вероятно. И эксперт считает, что трудно себе представить чисто психологически, чтобы такой человек, как Додек, внезапно изменил бы стиль письма, из оптимистически-мажорного тона вдруг перешел на минорно-трагический, решился на самоубийство и в результате покончил с собой.

— Молодцы, хорошо поработали, — не удержался обычно скупой на похвалу подполковник. — Есть еще что-нибудь?

— Табачный пепел, который вы собрали возле стоянки «остина», принадлежит сигаретам иностранного происхождения.

— Ну, это ни о чем не говорит, — откликнулся Салаи. — В каждом ларьке полным-полно сигарет типа «Марлборо», «Кент» и им подобных. Один только Кути смолит свою вонючую «Симфонию»!

— Перестань, — остановил его Рона. — Этот факт тоже может оказаться полезным. На всякий случай постарайтесь установить марку сигарет поточнее.

Шашвари закрыл свой блокнот и встал.

— Лаборанты и эксперты работали всю ночь. Утром придет другая смена, но я остаюсь всегда в вашем распоряжении.

— Благодарю, товарищ Шашвари, — тепло сказал подполковник и протянул технику руку.

После ухода маленького криминалиста Рона бросил взгляд на часы.

— Черт возьми, без четверти три! Ведь я обещал позвонить Имре. Как я мог забыть? Как вы думаете, мальчики, сейчас уже поздно?

— По-моему, он ждет звонка, — сказал Салаи.

Рона снял трубку городского телефона.

Еще в начале года вдова Мартонне Павелец, урожденная Анна Бенчич, получила из-за границы письмо, подписанное неизвестным ей именем Артур Павелец.

«Дорогая тетушка, — писал Артур Павелец, — я безмерно счастлив, что мне наконец удалось отыскать единственную оставшуюся в живых родственницу, проживающую на родине моих предков». Затем следовало длинное, хотя и хромающее на обе ноги описание генеалогического древа семейства Павелецев, из которого тетушка Анна могла бы уразуметь, по какой именно ветви приходится ей племянником вышеназванный Артур, который, кроме письма, облагодетельствовал старушку увесистым пакетом с гостинцами.