Агата Кристи - Операция «Катамаран». Падение. После похорон

— Мне пришлось поехать по делам в Лондон, и я раздобыл ваш адрес, мсье Пуаро. Я был весьма заинтригован, увидев вас на следствии в четверг.

— Вы заметили меня там?

— Да, и ваше присутствие меня заинтересовало. Вы меня не помните, но зато я помню вас очень хорошо. По тому делу в Пэнгборне.

— А, вы были связаны с ним?

— Только в качестве мелкой полицейской сошки. Это было давно, но я никогда не забывал вас.

— И мгновенно узнали меня в четверг?

— Это было нетрудно, сэр, — инспектор подавил легкую улыбку. Его взгляд задержался на великолепных, лихо закрученных усах Пуаро. — На деревенском фоне ваша, э, внешность сразу бросается в глаза.

— Возможно, возможно, — благодушно согласился собеседник.

— Я подумал, что могло привести вас туда. Нападение с целью грабежа… такого рода преступления вас обычно не интересуют.

— А это действительно примитивное, грубое преступление?

— Я и сам хотел бы знать. Есть в этом деле некоторые своеобразные детали. До сих пор мы действовали по принятой схеме. Задержали парочку типов для допроса, но у всех оказалось алиби. Но это не было обычное «примитивное» преступление, мсье Пуаро. Начальник полиции тоже так думает. Оно было совершено кем-то, кто хотел придать ему такой вид. Это могла сделать мисс Джилкрист, но, судя по всему, у нее не было никаких мотивов, и эмоциями такого не объяснишь. Миссис Ланскене, может, и была немного, как бы это выразиться, простоватой, что ли, но их отношения были отношениями хозяйки и женщины, которой платят, чтобы она была на побегушках. Ни о какой страстной женской дружбе не может быть и речи. Таких мисс Джилкрист повсюду десятки, и, как правило, они не проявляют склонности к убийству. Складывается впечатление, что нам надо искать виновника где-то подальше. Не могли бы вы помочь нам в этом деле? Ведь что-то все-таки привело вас туда, мсье Пуаро.

— Скорее не привело, а привезло: великолепный «даймлер». Но не только это.

— У вас была… информация?

— Вряд ли — в вашем понимании этого слова. Ничего, что могло бы послужить доказательством на суде.

— Тогда что же? Какой-нибудь намек?

— Да.

— Видите ли, мсье Пуаро, тут появились новые обстоятельства.

Методично и подробно инспектор рассказал об отравленном куске свадебного пирога.

Пуаро с присвистом втянул в себя воздух.

— Умно… очень умно. А ведь я предупреждал мистера Энтуисла, чтобы он присматривал за мисс Джилкрист. Покушение на нее всегда было возможным. По, признаюсь, яда я не ожидал. Мне приходила мысль о повторении истории с топором. Я лишь думал, что, пожалуй, ей не стоит прогуливаться в одиночку по сельским дорогам после наступления темноты.

— Но почему вы ожидали покушения на нее? Думаю, мсье Пуаро, вам следовало бы рассказать мне об этом.

Пуаро кивнул головой.

— Да, я расскажу вам. Мистер Энтуисл промолчал бы, потому что он юрист, а юристы не любят говорить о предположениях, о выводах, сделанных на основе характера убитой женщины или нескольких, быть может, безответственно сказанных слов. Но он не рассердится, если об этом расскажу вам я, наоборот, почувствует облегчение. Он не желает показаться глупцом или фантазером, но хочет, чтобы полиция знала то, что может — только может — оказаться реальным фактом.

В этот момент в комнату вошел Жорж с внушительных размеров бокалом, наполненным пивом.

— Немного освежиться, а, инспектор? Нет, нет, прошу вас.

— А вы не составите мне компанию?

— Я не пью пива. Но с удовольствием выпью стаканчик черносмородинного сиропа — англичане, я заметил, его не любят.

Инспектор Мортон с вожделением взглянул на пиво. Пуаро, делая маленькие деликатные глотки из стакана, наполненного густой темно-красной жидкостью, продолжал прерванную речь:

— Все это началось на похоронах. Или, точнее, после похорон.

Красочно, не скупясь на выразительные жесты, он изложил рассказанное ему мистером Энтуислом, присовокупив, однако, колоритные детали, подсказанные его пылким воображением. Казалось, Эркюль Пуаро сам был очевидцем описываемой сцены. Инспектор Мортон был в высокой степени наделен даром мыслить четко и конкретно. Он моментально выделил из рассказа то, что представлялось важным с его профессиональной точки зрения.

— Значит, этого мистера Эбернети, быть может, отравили?

— Это возможно.

— И тело кремировали, так что доказать ничего нельзя?

— Совершенно верно.

— Интересно. Но для нас тут ничего нет. Я хочу сказать, ничего, что оправдывало бы расследование обстоятельств смерти Ричарда Эбернети. Это было бы пустой тратой времени.