Агата Кристи - Операция «Катамаран». Падение. После похорон

— Кажется, мне как-то прописывали нечто вроде этого. Это ведь такие маленькие желатиновые шарики, правда?

— Да. Они содержат в себе адексолин.

— А можно ли подмешать что-нибудь в одну из таких капсул?

Встревоженный намеками Энтуисла, врач признал, что при желании это можно сделать. Тут он, однако, настойчиво потребовал разъяснений по поводу того, какие у мистера Энтуисла вообще были основания затевать подобный разговор. Тому пришлось, хотя и весьма неохотно, рассказать о высказываниях Коры после похорон и о смерти ее самой на следующий день после этого. Доктор Ларраби, оказывается, ничего не знал об этом последнем обстоятельстве и выглядел искренне потрясенным. Мистер же Энтуисл удалился, чувствуя, что давивший его душу груз сомнений и опасения не стал легче после разговора с врачом.

В Эндерби юрист решил поговорить с Лэнскомбом. Поинтересовавшись для начала планами старого дворецкого на будущее и посетовав на то, что дом теперь придется продать и старику уже не суждено будет доживать свой век в Эндерби-холле, как тот надеялся, Энтуисл навел разговор на последние дни жизни хозяина.

— Что и говорить, сэр, мистер Эбернети был сам не свой после смерти мистера Мортимера.

— Да, это горе сломило его. К тому же он был больной человек, а у больных часто бывают странные фантазии. Насколько я понял, в последние дни жизни этим грешил и мистер Эбернети. Быть может, он иногда толковал о каких-то врагах, о том, что кто-то хочет причинить ему вред? Скажем, подмешать отраву в его кушанье?

Старый Лэнскомб казался удивленным и оскорбленным.

— Не могу припомнить ничего такого, сэр.

Мистер Энтуисл внимательно посмотрел на него.

— Вы преданный слуга, Лэнскомб, я знаю. Но если у мистера Эбернети и бывали такие причуды, то ведь в этом нет ничего особенного… просто, э-э… признак болезненного состояния.

— Вот как, сэр? Могу только сказать, что мистер Эбернети никогда не говорил ничего подобного мне или в моем присутствии.

Юрист понял, что лучше изменить тему.

— Перед смертью ваш хозяин пригласил к себе погостить кое-кого из родственников. Насколько мне известно, племянника и двух племянниц с мужьями. Доставили ему удовольствие эти визиты? Или он был разочарован?

Глаза Лэнскомба приобрели отчужденное выражение, старая спина чопорно выпрямилась.

— Мне об этом ничего не известно, сэр.

— А я думаю, вы кое-что знаете, — мягко возразил собеседник. — Вы хотите сказать, что не ваше дело распространяться о подобных вещах. Но бывают случаи, когда приходится нарушать принятые правила. Я был одним из самых старинных друзей вашего хозяина и очень любил его. Вы тоже. Поэтому я спрашиваю вас не как дворецкого, а как человека.

Лэнскомб мгновение помолчал, потом осведомился своим бесцветным голосом:

— Что-нибудь не в порядке, сэр?

— Сам не знаю. Надеюсь, что нет. А вам не казалось, будто что-то неладно?

— Разве только после похорон, сэр. Я не могу точно сказать, в чем, собственно, дело. Но миссис Лео и миссис Тимоти, обе они были вроде бы не в своей тарелке в тот вечер, когда все остальные разъехались.

— Вам известно содержание завещания?

— Да, сэр. Миссис Лео подумала, что мне, пожалуй, будет это интересно. Позволю себе сказать, сэр, что, на мой взгляд, завещание очень справедливое.

— Безусловно. Но, я думаю, это не то завещание, которое мистер Эбернети хотел составить после смерти сына. Не ответите ли вы теперь на мой вопрос?

— Это ведь только мое личное мнение, сэр, вы понимаете…

— Само собой разумеется. И что же?..

— Хозяин, сэр, был очень разочарован после того, как здесь гостил мистер Джордж. Мне кажется, он надеялся, что мистер Джордж похож на мистера Мортимера. Но мистер Джордж, если я позволю себе так выразиться, не подошел под образец. Супруга мисс Лауры, матери мистера Джорджа, всегда считали неподходящей для нее парой, и, я боюсь, мистер Джордж пошел в него. Потом приезжали барышни со своими мужьями. Мисс Сьюзен сразу пришлась хозяину по душе, такая красивая и бойкая молодая леди, но вот, по-моему, мужа ее мистер Эбернети терпеть не мог. Дамы сейчас выбирают себе странных супругов, сэр.

— А другая пара?

— О них я мало что могу сказать. Очень приятные молодые люди и на вид такие симпатичные. Вот только… мне думается, хозяин всегда избегал дам и господ, что выступают в театрах… Как-то он сказал мне: «Не могу понять, почему теперь всех тянет на сцену. Дурацкое занятие. Лишает людей остатков здравого смысла. И уж, во всяком случае, отражается на морали, нарушает чувство меры». Конечно, он прямо не имел в виду…