Инге Кристенс - Руны смерти, руны любви [litres]

До следующего убийства так далеко… А если до него еще далеко, то орудие убийства и машинка для татуировки спрятаны в надежном месте, и это надежное место находится дома у Нильса. Тайник в одном из парков Копенгагена отпадает напрочь, потому что там велик риск нарваться если не на гуляющих, то на уборщиков. Возить в машине такую улику постоянно Нильс не станет – опасно. Машину могут угнать, может случиться авария… Банковская ячейка тоже не подходит, потому что в исключительных случаях она может быть вскрыта без ведома владельца. Аре Беринг, дядюшка которого был крупной шишкой в Сидбанке, однажды сказал, что все отделения банков имеют дубликаты клиентских ключей от ячеек, несмотря на то, что в один голос утверждают обратное. Когда один чокнутый сомалиец позвонил и сообщил, что террористы заложили сверхмощную бомбу в отделение банка на бульваре Андерсена, ячейки проверили за считанные минуты, даже владельцев беспокоить не понадобилось. Нет, свои инструменты Нильс хранит где-то дома. Или в гараже.

Дом казался предпочтительнее, потому что гараж Нильса был типичным гаражом белоручки, поднимающего крышку капота лишь для того, чтобы залить новую порцию жидкости в бачок стеклоочистителя. Небольшой стеллаж в углу, на котором кроме запасных канистр с омывающей жидкостью и флаконов со средством для протирки стекол ничего нет. У Хенрика и то гараж побогаче, он хранит там все инструменты, необходимые для мелких работ по дому, от набора отверток до перфоратора. А у Нильса, кажется, ничего такого и в помине нет, во всяком случае Рикке не видела у него никаких инструментов. Разве что он хранит их в подвале?

В отличие от Оле Рийса, у Рикке не было знакомых в охранной фирме, которые бы любезно отключили сигнализацию на время ее визита. Поэтому пришлось воспользоваться подсмотренным кодом и понадеяться на то, что Нильсу не приходят на телефон сообщения о том, что его дом поставлен на охрану или снят с нее. Многим такие сообщения кажутся лишними, потому что на первый взгляд толка в них никакого.

Время Рикке выбрала крайне удачное, такое, что удачнее и быть не могло. Футбольный клуб «Копенгаген» встречался на стадионе Паркен со своими вечными соперниками «Брондбю» из Брённбю. Нильс не мог пропустить такую игру и смотреть ее по телевизору ни за что бы не согласился, потому что для истинного болельщика очень важно находиться в компании единомышленников – если не на стадионе, то, хотя бы, в каком-нибудь баре с телевизором во всю стену. Но раз уж играют в Копенгагене, то Нильс непременно будет на стадионе, а после игры отправится праздновать победу или заливать горечь поражения. И то, и другое, процесс длительный, так что раньше полуночи Нильс домой не вернется. А то и позже, ведь ему рано утром не надо никуда торопиться.

Рикке рассчитывала управиться за два часа, ведь она не собиралась перетряхивать весь дом, как это делал Оле. Ее поиск планировался как интуитивный. Оле клялся, что в доме Нильса нет никаких тайников, а Рикке была уверена, что хоть один да есть и собиралась непременно его найти. Это же, в сущности, довольно просто, надо только спокойно оглядеться и неторопливо подумать. В присутствии Нильса оглядеться не получалось, потому что он отвлекал то разговорами, то сексом. К тому же Рикке предпочитала не вызывать подозрений. Хватит и того, что она работает в полиции, если она начнет слишком настойчиво шарить глазами по углам, Нильс непременно что-то заподозрит. А если он что-то заподозрит… страшно подумать, что тогда может случиться. Пока что Рикке может чувствовать себя в относительной безопасности, потому что Нильсу известно, где она работает и он знает, что она не скрывает своего знакомства с ним. Но, если он сочтет, что живая Рикке опаснее для него, чем мертвая, то ей несдобровать. Он не тот человек, с которым можно шутить, то есть пошутить с ним, конечно же, можно, только темы надо выбирать очень внимательно. А то запросто можно стать жертвой номер четырнадцать или жертвой без номера. Не исключено, что для удушения с последующим нанесением татуировки Нильсу нужны особые дни или особое настроение, а Рикке он задушит руками и утопит в море.

Невероятно, но даже будучи полностью уверенной в том, что Нильс – серийный убийца, Рикке испытывала возбуждение, думая о нем. До промокших насквозь трусиков дело не доходило, но приятная истома накатывала. Рикке не знала, за счет чего отнести это – то ли за счет собственной одержимости или за счет харизмы Нильса, но сильно стеснялась. Что ни говори, а это не совсем нормально. Надо держать себя в руках, а то можно быстро скатиться в пропасть, то есть – дойти до очень опасных крайностей. Не так давно в одном из офисных зданий на бульваре Амагер был найден труп пятидесятилетнего мужчины со спущенными штанами. Подозревали убийство на сексуальной почве, но быстро установили, что несчастный развлекался по вечерам в своем кабинете, вызывая оргазм не доведенным до конца самоповешением на брючном ремне. В тот вечер он переусердствовал (или сказалось выпитое перед сеансом спиртное) и потерял сознание, не успев вынуть голову из петли. Ноги подкосились, ремень, привязанный к штанге стеллажа для папок натянулся и из ложного повешение превратилось в настоящее. Жирный боров Йоргенсен долго изощрялся в «остроумии» по поводу погибшего, отпуская шуточки одна другой тупее. Интересно, чем он сам развлекается на досуге?