Игорь Безрук - Калейдоскоп [СИ]

Вошла жена.

— Я тебя не дождалась, поела сама.

— Не могла позвать? — Михайлов недовольно огрызнулся.

— Тебя разве дозовешься? Ты же втупился в свои бумажки — не слышишь, не дышишь!

Михайлов кисло сморщился.

— Не заводись опять. Ты же видишь — у меня работа.

— У тебя всегда работа! У тебя одна работа. Кроме работы у тебя больше ничего нет! — вспыхнула она и швырнула на стул полотенце, которое комкала в руках.

Михайлов вспылил:

— Да, у меня кроме работы больше ничего нет! Да, для меня работа самое главное, и не нужно тут разоряться и разбрасывать вещи!

Он хлопнул за женой дверью и снова сел за стол, но в этот раз в голове будто все перемешалось: жена снова выбила его из колеи.

Утром Михайлова вызвал к себе Маралов.

— Что это? — спросил он Михайлова, показывая на свежий номер газеты, лежащий перед ним. — Потрудитесь объяснить.

Михайлов подошел к столу Маралова, взял «Трибуну», развернул. Четвертую страницу почти в пол-листа заняла статья В. Танцорова «А Михайлов сказал — вон!» Михайлов не стал даже читать. Он положил газету обратно на стол своего начальника и посмотрел на него.

— Что вы можете сказать на это, капитан? Вы уже читали статью?

— Не читал, товарищ майор, но догадываюсь, о чем она.

— Ах, вы ее даже не читали, и вас, наверное, она совсем не волнует?

Михайлов пожал плечами, опустив глаза.

— Вас это не волнует, а меня волнует! Меня чистят! Вот посмотрите, посмотрите: «цепь нераскрытых убийств». Что это за цепь? Каких убийств, Михайлов? У нас разве были в этом году нераскрытые убийства? Или это выдумки репортера?

— Анатолий Павлович, я сейчас всё объясню.

— Нечего мне объяснять, Михайлов, вы уже всё объяснили. Нефедов сказал, что вы подняли дела Еремеева и Дубовицкой. Они разве не закрыты? И с этим делом — как долго вы его будете мусолить? В общем так, Михайлов, как ты это сделаешь, меня не волнует, но чтобы завтра, слышите меня, Михайлов — завтра! — материалы расследования последнего случая лежали у меня на подпись. Вам ясно, товарищ капитан?!

— Так точно, товарищ майор, — четко процедил сквозь зубы Михайлов. — Разрешите идти?

— Идите. Жду вас завтра к обеду вместе с Нефедовым, зарубите себе это на носу!

Михайлов вышел из кабинета начальника милиции взбешенным: «Да что это за черт? Прямо полоса какая-то черная наступила. Дома «гыр», на работе «гыр», — я уже разучился слышать нормальную речь. Что со мной случилось? Почему я так болезненно всё воспринимаю? Нет, я сойду с ума», — подумал он.

Ему так сильно захотелось сейчас побыть одному, что он не выдержал и, минуя свой кабинет, спустился вниз и вышел из горотдела, направившись прямо в парк, располагавшийся неподалеку.

На свежем воздухе сразу слегка закружилась голова, но Михайлов знал, что не от свежести. Войдя в парк, он примостился на одной из облюбованных им издавна скамеек и с наслаждением закрыл глаза. На него сразу же нахлынули воспоминания.

«Гей-ей-ей! Ггуй-ю-ю-й!» — погоняет семилетний Коля Михайлов маленьких, купленных недавно мамой на рынке гусят. Это их единственное богатство, это их единственная надежда на то, что они не помрут с голоду, прокормятся. Мать ради этой покупки продала последние отцовские вещи: костюм, рубашку, пару галстуков. Когда это вырастет Коля, а сейчас им надо на что-то жить, что-то есть, потому что у них нет кормильца — его убили еще в сорок третьем. И теперь Николай остался за единственного в семье мужчину, надежду матери и маленькой трехлетней сестренки Ани. Он гонит гусят к ставку, где плещутся уже соседские семеро чуть больших гусят. За этими надо посматривать, эти хоть и не вымахали, но уже старались как-то ущипнуть Николая.

А в стороне, неподалеку от старого покосившегося колодца Николай замечает другую стайку, уже двуногих, среди которых своей полнотой и ростом выделяется самый задиристый для своего возраста парень, получивший кличку Харя за свое не по годам расплывшееся лицо. Харя постоянно пристает к Николаю и в школе, и на улице. Почему — одному Богу известно. Может, не понравился чем, может, по какой иной причине. Началось это с полгода назад, когда Николай потянулся за старым товарищем своим, соседом Лешкой на луг погонять мяч. Харя как увидел низкорослого Николая, сразу напыжился, выкатил свои пухлые губы-оладьи и спросил Лешку:

— Ты зачем этого недоростка к нам привел?

Николай еще не ходил в школу, Харя же учился во втором или третьем классе.