Влада Ольховская - Зеркальный паук

Значит, это конец… Это открытие, безжалостное и простое, почему-то не принесло с собой страха. Ян почувствовал лишь легкое удивление: и вот это – все? Его смерть будет такой, здесь и сейчас? Но это же почти правильно! Он погибнет в годовщину смерти Александры – или, по крайней мере, ее возращения домой. Его, обгоревшего, неузнаваемого, похоронят в закрытом гробу. Вряд ли белом, но какая разница? Будут ли белые лилии – вот что любопытно! Нет… Только если Нина вспомнит. Но он недавно говорил ей об этом, она должна вспомнить.

Ян перебрался в дальнюю часть дома и просто ждал. Он опустился на колени, потому что у него не осталось сил стоять. Бежать было некуда…

А потом ему на плечо опустилась чья-то рука. Это было так неожиданно, так неуместно в охваченном пожаром доме, что он невольно вздрогнул. Кто мог оказаться здесь вместе с ним во чреве чудовища? Даже если бы Майя очнулась, она бы не пришла за ним. Никто бы не пришел.

Кроме одного человека.

На этот раз Александра не пыталась убежать. Она была совсем такой, как в парке, как в торговом центре, но не такой, какой он видел ее четырнадцать лет назад. Она стала взрослой и сильной, совсем как он. И она смотрела на него его глазами.

Ее не могло здесь быть, но… разве не логично, что в миг смерти именно она пришла за ним?

Александра что-то сказала ему, но он не слышал. Перед глазами все плыло, лицо заливала кровь – похоже, открылась рана на лбу. Он надышался дымом и едва соображал, что происходит. Ему и не нужно было – осталось ведь только дождаться, совсем чуть-чуть, чтобы навсегда остаться с ней!

Однако Александра как раз оставаться не желала. Сообразив, что он не понимает ее и вот-вот потеряет сознание, она рывком подняла его на ноги и потащила за собой. Через огонь – но она не боялась. Она вела его вперед, как вела раньше. Она вернулась за ним, как возвращалась всегда. Он только об этом и мечтал!

Они должны были умереть – а вместо этого прорвались через стену огня и попали в холодную осеннюю ночь. Она окутала их со всех сторон, как ледяная вода, отрезвила, приглушила боль ожогов. Напомнила, что они еще живы!

Но для Яна резкая смена жара на холод стала последней каплей. Он повалился на пожухлую траву, чувствуя, что уже не поднимется. Кто-то помог ему перевернуться на спину, но он не видел, кто, перед глазами черные пятна сменялись белыми, а сквозь их сеть могло прорваться только пламя пожара. Где-то вдалеке испуганно кричали люди. Выла сирена пожарной машины. Лаяла собака. Он не пытался придать всему этому смысл, он просто существовал, сознание словно онемело…

Потом он почувствовал мягкое прикосновение губ к своему лбу в осторожном поцелуе. Кто-то невидимый, но очень близкий держал его за руку до тех пор, пока его сознание не отключилось окончательно.

Это было второе его пробуждение в больнице за неделю – рекорд даже для него. Впрочем, ему следовало радоваться. Он мог вообще не проснуться.

Ян ожидал, что возвращение к реальности будет не из приятных, однако все оказалось не так уж плохо. Ожоги обработали, рану на лбу перевязали, его напичкали обезболивающими, так что, придя в себя, он был более-менее в порядке… По крайней мере, его тело.

А в душе все заледенело – сильнее, чем раньше. Даже за четырнадцать лет без нее Ян с таким еще не сталкивался. Он просто не мог понять, что произошло. Это была Александра – точно она, не какая-то переодетая девица, а его сестра! Но это не могла быть она, потому что она умерла. Парадокс, решения нет. А парадоксы по сути своей разрушительны, и его сознание будто закрылось от любых чувств, чтобы спастись.

Ему сказали, что рядом с пылающим домом пожарные нашли только его, Майю Озерову и Григория Давыдова, все трое были без сознания. А больше там никого не видели – ни живого, ни мертвого. Поэтому Ян никому не говорил о том, что видел сестру, он сейчас не готов был выслушивать очередное упертое «Тебе почудилось!» Он и родным, и пришедшим допрашивать его полицейским заявил, что не помнит, как выбрался из пылающего дома и почему оказался так далеко от Майи и Давыдова. Следователям не нужно знать больше, а его семья… Им он расскажет, когда окрепнет и подберет правильные слова.

На этот раз выскочить из больницы в первые же сутки не получилось, он не смог бы, даже если бы захотел. Его травмы были не слишком серьезны, но он измотал себя, дошел до предела, к которому прежде даже не приближался. Глядя на его ожоги, врачи уже не спрашивали, готов он принимать обезболивающее или нет, кололи без вопросов. Поэтому он больше спал, чем бодрствовал, и это были неприятные сны, наполненные образами, от которых хотелось бежать. Работа и расследование ему никогда не снились.