Ханс Русенфельдт - Себастиан Бергман. 5 книг

— Кофе? — спросила Эва, когда они проходили мимо кухни для персонала, где все: скамейки, шкафы и столы, было из какого-то светлого дерева. Изогнутый кухонный островок со свисающим над ним с потолка шкафчиком отделял угол с холодильником и морозильной камерой, мойкой, кофеваркой, микроволновками и рабочими поверхностями, от территории перед ним, где вокруг стола стояли стулья с темно-розовой обивкой. На всех окнах белые занавески в крупный горошек. Кто-то усиленно поработал, чтобы придать комнате ощущение современного рабочего места, и довольно хорошо преуспел.

— Да, пожалуйста, — ответил Себастиан на вопрос о кофе, все остальные отказались. — Черный и, если можно, с одним кусочком сахара.

Ванья посмотрела на него. Возможно, ему действительно хотелось кофе, но она заподозрила, что его положительный ответ и последовавшая за ним теплая улыбка были прелюдией к попытке соблазнить женщину-комиссара из Буроса, которая как раз вынимала из шкафчика чашку рукой с отчетливо просматривавшимися помолвочным и обручальным кольцами. Но разве для Себастиана это имеет значение?

— Большое спасибо, — сказал он, когда Эва минутой позже протянула ему чашку с горячим напитком. Новая улыбка, и Ванья со вздохом отметила, как он, принимая чашку, постарался коснуться рукой руки Эвы. Если раньше у нее еще имелись сомнения, то теперь они развеялись. Собственно, ничего нового, именно этого она от Себастиана и ожидала, но теперь, когда она знала, кто он, его поведение казалось ей еще более неподобающим. Думать о нем только как о коллеге в данной ситуации не получалось. Она задумалась, не нужно ли поговорить с ним об этом.

Эва провела их в комнату для совещаний. На стене висела белая доска, стояли такие же, как на кухне, темно-розовые стулья, такие же занавески в горошек на окнах.

— Это ваша комната. Она здесь единственная. Если она вас не устроит, придется ехать к нам в Бурос.

Повернутые к доске столы стояли парами, в три ряда, а не были сдвинуты в центр, как обычно бывало в комнатах, выделяемых Госкомиссии.

— Комната подойдет, — сказал Торкель. — Она больше тех, которые нам обычно отводят.

— Сейчас, с рядами столов, она немного напоминает школьный класс, — продолжила Эва, почти извиняясь. — Но если захотите, вы можете потом переставить мебель.

Они заняли места. Урсула, Ванья и Торкель сели на первый ряд. Себастиан и Билли пристроились за ними. Перед каждым лежала темно-зеленая папка.

— Вы успели познакомиться с материалом? — поинтересовалась Эва.

— Кто-то лучше, кто-то хуже, но мы, тем не менее, с удовольствием послушали бы вашу версию, — ответил Торкель.

Эва кивнула, открыла такую же папку, как и те, что лежали перед ними, и подняла фотографию молодого человека с хорошо развитой мускулатурой, который расслабленно улыбался на камеру.

— Мирослав Петкович, двадцать один год, найден мертвым вчера во второй половине дня в классе химии школы Хильдинг, — начала Эва.

— Мирре, — произнес Билли, словно внезапно увидел старого знакомого.

— Да, его так называли.

— Я только сейчас связал это, — покачав головой, продолжил Билли.

— Что ты только сейчас связал? — поинтересовался Торкель и посмотрел на Билли с любопытством.

— Он стал третьим в реалити-шоу «Отель Парадиз», — сказал Билли так, будто это все объясняло.

Коллеги были удовлетворены и этим.

— Сегодня утром мы получили сведения о том, что на прошлой неделе в Хельсингборге произошло аналогичное убийство, — продолжила Эва. — Тогда мы решили связаться с вами.

— Патриция Андрэн, — вставил Торкель.

— Именно, но это почти все, что нам известно. Ее нашли в школе, тоже с колпаком на голове, застрелена в лоб, и к телу прикреплено что-то вроде теста, как у Петковича. Надеюсь, что более подробный отчет уже выслали.

— Хорошо, — кивнул Торкель. — Что мы знаем о Петковиче, кроме того, что он мертв?

— Как уже было сказано, он приобрел определенную известность после участия в этом реалити-шоу. По словам отца Мирослава, Габриэля Петковича, сын в прошлый вторник собирался встретиться с каким-то журналистом для интервью. За ланчем. С тех пор его никто не видел.

— Отец знал имя журналиста? — спросила Ванья, впервые вмешавшись в процесс передачи дела.

— Да, Свен Катон. В Швеции есть шесть человек с таким именем. Никто из них им в обычной жизни не пользуется.

— Среди них есть журналист? — продолжила Ванья, прекрасно зная ответ. Будь все так просто, сюда бы не вызвали Госкомиссию.