Ханс Русенфельдт - Себастиан Бергман. 5 книг

— Речь идет о вашей земле в Вермланде, — едва усевшись, начала Ванья, полная решимости свести разговор к минимуму.

— Что с ней такое?

— Как давно вы там были?

Стефан пожал плечами и наклонился вперед, чтобы взять пиво.

— Я там вообще не бываю. Там один… лес.

— Несколько лет назад там планировали построить шахту… — продолжила Ванья, но запнулась, когда Стефан фыркнул, и пиво чуть не попало ему не в то горло. Он сглотнул, прокашлялся и поставил бокал обратно на стол с трудно поддающейся толкованию улыбкой.

— Да, знаю. Проклятая шахта. Должен сказать, я очень обрадовался, когда у них ничего не вышло.

— Что вы имеете в виду? Вы ведь дали согласие на продажу земли.

— Той, что у меня осталась, да.

Ванья молчала, давая ему понять, что хочет знать больше.

— Когда же это было… лет семь-восемь назад ко мне приехал Франк и захотел купить у меня землю.

— Франк? — вставила Ванья. — Франк Хеден?

Стефан кивнул.

— Я эту землю унаследовал, она меня вообще-то не волнует, поэтому я, конечно, согласился продать.

— Сколько?

— Довольно много. Кое-какие деньги я получил, но, черт, как он меня надул.

— Каким же образом?

— Девятью месяцами позже появилась эта горнодобывающая компания и начала осматривать землю. Речь пошла о продаже, по гораздо лучшей цене, чем пришлось выложить Франку. Ему предстояло основательно заработать.

Ванья сидела молча, пытаясь свести воедино то, что только что услышала, и то, что уже знала о событиях и перипетиях вокруг шахты в Турсбю. Стефан истолковал ее сосредоточенное выражение лица как то, что она не вполне поняла.

— Он наверняка заранее знал о планах строительства шахты, — пояснил он. — Почему бы ему иначе вдруг захотелось купить у меня землю?

— Извините. — Ванья встала и вышла из холла, доставая по пути телефон. Торкель ответил с первого гудка.

— Мы проверяли финансовую ситуацию Франка Хедена?

— Да, а что?

Ванья принялась рассказывать то, что только что узнала, слыша слабый шорох бумаг, которые перелистывал Торкель. Ей вспомнилось возникшее у нее ощущение дома у Франка, когда они говорили о ружье Седера, будто что-то было не так. Она так и не углубилась в это. Возможно, следовало углубиться. Довериться своим инстинктам.

— Он по уши в займах, — раздался в трубке голос Торкеля. — Восемь лет назад он назанимал больше, чем стоит его дом вместе с участком.

— Чтобы купить землю у Андрена. — Не вопрос, констатация факта.

— Да, но за прошедшие годы новая земля тоже была заложена на кругленькую сумму, — продолжил Торкель, и у Ваньи возникло ощущение, что он говорит, одновременно читая лежащий перед ним материал.

— Что произойдет, если Франк умрет? У него рак…

— В принципе, останутся одни долги, — твердо заявил Торкель. — Почти всем владеет банк.

— Он говорил, что земля обеспечит его сыну в будущем хорошую жизнь. Что денег хватит с лихвой.

— Нет, не обеспечит, — сухо сказал Торкель. — Если только «FilboCorps» не купит ее за бо́льшую сумму.

— А чтобы они смогли это сделать, Карлстены должны были исчезнуть.

Ванья прокрутила в голове то, что видела написанным на доске в их маленькой комнате в Турсбю. Мужчина, за тридцать, живущий неподалеку, связь с семьей, умный, организованный и чувствующий себя вынужденным.

— Он соответствует каждому пункту составленного Себастианом психологического портрета преступника. — Нельзя было не почувствовать ее возбуждения.

— Мы арестуем его, — твердо заявил Торкель.

— Он уехал в Вестерос, — вспомнила Ванья, и продолжение возникло само, ей не пришлось над ним даже думать. — Так он, по крайней мере, сказал.

Сколько он уже прождал перед дверью?

Мимо по тротуару проходили отдельные люди, и у него возникло странное ощущение, будто каждый проходивший мимо человек смотрел на него со все бо́льшим подозрением.

Разве в том, что он стоит здесь и ждет, есть что-то необычное?

Он привлекает к себе внимание?

Едва ли. У него ведь мог жить в этом доме приятель, которого он ждет. Ничего странного тут нет. Или в Стокгольме не ждут на улице?

Франк посмотрел на часы. Сколько же народу живет в этом подъезде? За последние двадцать минут никто не вышел или не вошел в дом. Дверь по-прежнему оставалась закрытой.

Он почувствовал, что начинает злиться.

Это всего лишь дверь.

Он ведь уже со стольким справился.

Неужели он потерпит неудачу из-за обычной коричневой двойной двери с тремя стеклами на каждой половинке? Какое-то мгновение он поиграл с мыслью разбить центральное стекло. Вышло бы быстро. Ударить локтем по стеклу, всунуть руку к замку, и дверь открыта. Потребуется десять секунд. Но он не решался. Будет слышно. Возможно, в этих роскошных кварталах звук бьющегося стекла действует хуже автомобильной сигнализации. Как только первые осколки упадут на асфальт, все окна могут заполниться любопытными лицами.