Ханс Русенфельдт - Себастиан Бергман. 5 книг

Вальдемар.

Он увидел ее всего несколькими секундами позже, поэтому она не смогла последовать первоначальному инстинкту, отвернуть голову и пройти мимо него незамеченной.

— Ванья? — с удивлением произнес он. Голос звучал слабо, точно эхо его прежнего голоса. «Папа», — чуть не ответила она, но успела сдержаться.

— Привет, Вальдемар, — сказала она и остановилась. Они оказались на некотором расстоянии друг от друга.

Себастиан, казалось, сомневался, что ему делать. Остаться стоять или нет? Насколько личный характер носит ситуация? Он отступил на несколько шагов и остановился немного поодаль, словно освобождая ей место. Но все-таки остался. Вальдемар нерешительно шагнул ближе к ней.

— Как ты поживаешь? — спросил Вальдемар голосом, пытавшимся сказать намного больше.

— Хорошо. Как всегда, много работы, — ответила она максимально нейтрально. Ей не хотелось втягиваться в его эмоциональный тон. — Ты ведь знаешь Себастиана? — продолжила она, указывая на коллегу.

— Безусловно. Привет, — сказал Вальдемар и посмотрел на него с преувеличенным дружелюбием.

Себастиан кивнул.

— Привет, Вальдемар.

Ванья радовалась тому, что с ней Себастиан. Иначе Вальдемар превратил бы встречу в эмоциональный цирк, она это по нему видела. Он очень постарел. Кожа более обвислая и бледная. Морщины там, где всего полгода назад было совершенно гладко. Но больше всего изменились глаза. Утратили жизнь. Из них исчезла сила, и взгляд, обычно так ее радовавший, сменился отчаянным горем.

Жалкий, сломленный человек.

— Я скучаю по тебе, — выдавил он. Это шло от сердца.

Она была вынуждена признать, что его горе ее радовало. Значит, не только она ощущает боль от предательства. Не только она страдает.

Поначалу она не знала, что говорить.

— Я была очень занята, — получились и правда, и ложь одновременно. — И потом, мне хотелось, чтобы меня все оставили в покое, — продолжила она.

Это была правда. Ее она все-таки решила высказать. Ведь это он предал ее. Не она.

— Понимаю, — печально проговорил он и замолчал.

Они смотрели друг на друга. Молча. Одному из них хотелось сказать очень многое. Другому — как можно скорее уйти отсюда. Кто из них победит, было предрешено.

— Мне надо идти, — сказала она, показывая всем телом, что собирается уйти.

— Я думал… — начал Вальдемар, и казалось, что для продолжения ему требовалось набраться сил. — Я думал, что вы с мамой съездили на кладбище.

— Да, съездили.

Вальдемар смотрел на нее взглядом, в котором забрезжил намек на надежду. Он будто бы говорил: теперь ведь она знает правду. Теперь они все-таки, наверное, могли бы найти способ двинуться дальше. Вернуться к взаимопониманию.

— Я ей ни на секунду не поверила, — заявила Ванья с твердым намерением уничтожить этот взгляд.

Вальдемар слабо кивнул. На секунду показалось, что он собирался сказать что-то еще, но не сумел. Что-то, способное все изменить и заставить ее остаться. Но у него не получилось. Она посмотрела на него и наклонилась ближе, почти доверительно, но в голосе у нее звучало отчуждение.

— Слово «прости» было бы хорошим началом, просто чтоб ты знал.

Вальдемар кивнул. Он понял.

— Прости, я так многое хочу объяснить.

Она ответила лишь взглядом, говорившим, что слишком поздно, после чего решительным шагом двинулась дальше. Себастиан последовал за ней. Они молча шли рядом в сторону Риддаргатан.

— Значит, у вас все так плохо, — под конец проговорил он. Ванья печально кивнула. Чем дальше они уходили от Вальдемара, тем труднее ей давалась невозмутимость.

— Меня убивает ложь, — сказала она, почувствовав, что чуть слишком дала волю эмоциям. — Целая жизнь во лжи.

— Он наверняка считал, что у него была причина, — мягко ответил Себастиан.

— Наверняка. Но он был моим отцом. Отцы не должны лгать.

Себастиан посмотрел на нее задумчиво. Эта встреча его тоже не оставила равнодушным.

— Да, но иногда они, возможно, лгут, потому что не видят другого выхода, — произнес он и посмотрел на нее.

— Это их не извиняет.

Он продолжал смотреть на нее так, будто тоже хотел что-то сказать, но никак не мог подобрать слова.

Билли расхаживал по гостиничному номеру. Тот, кто его обставлял — а Билли не сомневался в том, что происходило это не в последние пятьдесят лет, — явно питал пристрастие к сосновым панелям. Все в комнате создавало ощущение деревенского горного домика пятидесятых годов. «Старейшая гостиница Кируны» значилось в рекламе, во что, оглядевшись, было нетрудно поверить. Билли проверил по интернету и решил показать Гунилле страницу TripAdvisor, чтобы она в следующий раз при бронировании смогла избегать гостиниц с худшим рейтингом. Они с Йеннифер в принципе в Кируне все закончили, но вечерних самолетов не было, и Гунилла все равно забронировала номера, так что пришлось ночевать.