Ханс Русенфельдт - Себастиан Бергман. 5 книг

— Нет.

Ванья повернулась к матери и встретилась с ней взглядом. В ее глазах Анна увидела печаль и заинтересовалась, вызвана ли печаль только тем, что произошло с отцом.

— Прости, — тихо произнесла Ванья, положив руку на руку Анны. Анна с некоторым удивлением ее погладила.

В коридоре появился врач и направился к ним. Не успел он подойти, как обе одновременно встали. Он поздоровался, сказал, что его зовут Омид Шахаб, и предложил побеседовать у него в кабинете. «Это явно не предвещает ничего хорошего», — подумала Анна.

— Ничего, если ты поговоришь одна? Я хочу подождать Вальдемара здесь.

Ванья кивнула и пошла. Анна смотрела, как дочь удаляется с врачом. Возможно, показалось странным, что она осталась сидеть в коридоре, но она была не в силах выслушивать еще одно печальное известие, касающееся мужа. Уже достаточно. Больше ей не выдержать.

В кабинете Омида Ванье указали на стул возле конца длинного письменного стола. Сам Омид сел в офисное кресло и подъехал поближе к ней. «Плохой знак, — подумала Ванья. — Близость и серьезное сочувственное выражение лица в личном кабинете. Это серьезно».

— Мы провели ультразвуковое обследование, — начал Омид и сделал короткую паузу.

— И?.. — успела вставить Ванья.

— Мы сразу отвезли его наверх, чтобы сделать компьютерную томографию для полной уверенности, но многое указывает на то, что у Вальдемара рак почек.

«Только не это. Снова, — подумала Ванья. — Его ведь только что объявили здоровым. Неужели мы еще не достаточно пострадали?»

— У него не так давно был рак легких, — сообщила она врачу.

— Да, мы это видели, — кивнул Омид, — вероятно, метастазы перенеслись с кровью и укоренились.

— Хорошо, и что будет теперь?

— Нам необходимо узнать, в какой стадии находится рак, — принялся подробно объяснять врач, чтобы она поняла все, что он говорит. — Мы прооперируем его, и в лучшем случае метастазы не распространились дальше почек.

Ванье не требовалось спрашивать, что произойдет в худшем случае. Ключевое слово — «распространились». Возможно, весь организм отца заполонил рак. С этим ему, естественно, не справиться. Ей тоже. Впрочем, ее беспокоило и другое слово. «Почки». Во множественном числе.

— Обе почки поражены? — спросила она, хотя подозревала, что знает ответ. Кивок Омида, предшествовавший словам, подтвердил догадку.

— На ультразвуке выглядело так, будто поражены обе. Тогда мы не сможем оперировать, пока не найдем донора.

— Я стану донором, — сразу выпалила Ванья.

— Я понимаю, что такова ваша первая мысль, но это серьезное вторжение и для реципиента, и для донора, — покачав головой, сказал Омид. — Такое требует обдумывания.

— Нет, не требует, — перебила его Ванья. — Я дам почку.

Омид посмотрел на сидящую перед ним молодую женщину. У него возникло ощущение, что его слова не сыграют никакой роли. Она уже решилась.

— Я запишу вас на анализы, — через некоторое время проговорил он.

«Леннарт Стрид погиб в автокатастрофе».

Рубрика покрывала весь экран его планшета. Главная новость. Один из наиболее известных шведских журналистов, занимающихся расследованиями, съехал с дороги в воду, ударился о стекло, потерял сознание и утонул. На фотографии была изображена поднимаемая из воды машина с логотипом Шведского телевидения. Подпись гласила: «Ремень безопасности мог бы его спасти». Это было неправдой. В ту секунду, когда Леннарт решил позвонить Чарльзу, спасти его уже не могло ничто.

Чарльз быстро пролистал до второй вечерней газеты. Такой же материал, но с добавлением, что полиция не исключает вождение автомобиля в нетрезвом виде. Отлично. Он продолжил читать имевшуюся в Сети информацию. Нигде не говорилось, что подозревают преступление.

Одна дверь закрыта или, по крайней мере, прикрыта. В худшем случае Леннарт рассказал у себя в редакции о том, куда едет и с кем собирается встретиться. Если нет, там заинтересуются тем, что он делал возле залива. Это приведет к мобильному телефону. Леннарт Стрид звонил ему. Если кому-нибудь придет в голову изучить последние часы Леннарта и он обнаружит этот разговор, то у них появится имя, которое уже фигурирует в другом расследовании.

Чарльз отложил планшет на переднее сиденье, завел машину и продолжил путь в Стокгольм. Слишком много «если» и «возможно». Чарльз чувствовал себя человеком, стоящим возле большой плотины, где начали появляться маленькие трещины и протечки. Он изо всех затыкает их тем, что имеется под рукой, но многое — все — указывает на то, что плотина прорвется и все вырвется наружу. Значит, нужно оказаться как можно дальше.