Ханс Русенфельдт - Себастиан Бергман. 5 книг

Морган открыл дверь и вошел. Перед ним стояла машина, связанная оптоволоконными кабелями с серверной комнатой. IBM TS 2250 LTO пятого поколения, купленная в 2011 году. Это его обрадовало. В более ранних моделях приходилось извлекать информацию секвенциями, что требовало времени. Новая модель позволяла работать с лентами, как с жестким диском, где до необходимого можно было добираться прямо через систему файлов. Это сэкономит ему много времени.

Йоранссон содержал все в порядке. Ленты были аккуратно помечены и разложенны по датам. Морган знал, что они хранятся минимум три месяца, после чего их используют вновь и перезаписывают. По сведениям Аниты, изменение внесли два дня назад. Возможно, стоило начать несколькими днями раньше и посмотреть, как файл выглядел тогда. Он осторожно вытащил ленту. Она оказалась тяжелее, чем ему помнилось, но, возможно, дело обстояло так же, как с привкусом во рту. Веса добавляло кое-что другое.

Он сделал глубокий вдох.

Намерению суждено превратиться в действие.

Мехран шел в сторону центра. Ему требовалось выбраться из квартиры и опять почувствовать себя подростком, таким, как он был до того, как все это началось. Когда его главной проблемой было, попадут ли они на праздник на Лёвгатан в следующие выходные и будет ли там Мириам. Он отправил эсэмэску Левану и спросил, продолжается ли еще праздник, но ответа пока не получил.

Ему следовало бы радоваться тому, как все прошло, но, шагая по улице, он никак не мог почувствовать полного удовлетворения. Какое-то время назад он думал, что обретет спокойствие, раз все в конечном счете получилось так, как хотелось ему и другим мужчинам. Но в последние часы мысли крутились у него в голове и не давали покоя. Он испытывал странное чувство. Будто подарок, о котором он долгое время мечтал, оказался совсем не таким исключительным, как ему представлялось. Мелика солгала. Мама все время была права. Но это ей отнюдь не поможет. Напротив. Остальные теперь станут смотреть на Шибеку по-другому. Хотя она послушалась. Подчинилась и сдалась. Остальные станут с ней меньше общаться. Так уж заведено. Недостаточно просто поступать правильно. Главное — никогда не совершать ошибок. Вот так просто. Она станет одной из тех, с кем и о ком все меньше разговаривают, человеком, который из живой личности постепенно превратится скорее в некое воспоминание. Так и бывает.

Шибека, всегда заботившаяся о нем. Никогда не сдававшаяся. Новая страна дала ей другие возможности для борьбы. Здесь она не должна просто смириться и, став вдовой, погрузиться в молчание и сидеть тихо. Это сделало ее сильной. Особенной. Этим она и нравится журналисту и шведам. Женщина, которая к чему-то стремится. А Мемель и остальные ее за это ненавидят и боятся, предположил Мехран.

Его же они, напротив, вознаградят, приблизят. Он в отличие от нее доказал, что на него можно положиться. Что он готов постоять за свою семью, но еще и поступает правильно, когда доходит до дела. Казалось, будто он просто воспользовался борьбой матери и похитил у нее силу, продвинулся с помощью этой силы вперед, бросив мать. В результате чего они отныне будут двигаться в разных направлениях. Он — вперед. Она — назад.

А посередине по-прежнему находится ложь Мелики. Кто же теперь ее проверит? Кто узнает правду?

Никто.

Это ему не нравилось.

Совсем.

Мехран остановился возле торгового центра. Увидел нескольких старших парней из гимназии, стоявших около химчистки. Они подняли руки в знак приветствия. Общаться с ними ему не хотелось. Он кивнул в ответ и пошел дальше. Левана нигде видно не было, но Мехран понял, что встречаться с ним уже тоже не хочет. Он шел к дому Мелики. Остановился возле маленькой детской площадки перед ее домом. Зашел туда и сел на качели, которыми ему никогда не разрешал пользоваться отец. Хотя он упрашивал и упрашивал, иногда даже плакал, но Хамид твердо стоял на своем. Говорил, что они для детей постарше. У них это стало чем-то вроде ритуала. Ему хотелось испробовать качели. Хамид запрещал, говорил: «Потом, когда немного подрастешь». Он упрашивал, но Хамид не поддавался. Он никогда не поддавался.

Мехран осторожно сел на качели. Сегодня они отнюдь не казались ему особенными: всего лишь большая автомобильная шина, висящая на двух цепях. Хамид разрешал ему пользоваться только качелями рядом — там имелась маленькая дополнительная покрышка, приделанная под большой, чтобы нельзя было провалиться вниз. Матовые стальные цепи оказались холодными на ощупь, в точности как в детстве. Он начал раскачиваться. Когда он набрал скорость, конструкция стала ритмично поскрипывать.