Джонатан Келлерман - Анализ крови

– Ты такой же, как и все остальные! – бросила она ему.

Прежде чем Хоутен успел что-либо ответить, Нона снова переключила свое внимание на труп и начала говорить с ним нараспев:

– Он такой же, Дуг, как и все остальные. Он помогал нам не потому, что он хороший, что он на нашей стороне, как ты наивно полагал. Он поступал так, потому что он долбаный трус. Боясь, что я расскажу о его грязных тайнах.

– Молчи, девочка, – предупредил ее шериф.

Нона пропустила его слова мимо ушей:

– Он трахал меня, Дуг, как и все остальные грязные, злобные старики с их грязными членами и отвислыми мошонками. Когда я еще была маленькой. После того как меня сломало это чудовище. Праведный служитель закона. – Она презрительно фыркнула. – Я дала ему попробовать, и он ухватился обеими руками. И больше не мог остановиться. Это требовалось ему каждый день. У него дома. В его машине. Он подбирал меня, когда я возвращалась домой из школы, и увозил в горы, чтобы там заняться со мной этим. Ну, Дуг, что ты теперь думаешь про нашего старого доброго друга Рэя?

Хоутен крикнул, чтобы она заткнулась. Однако его голосу недоставало убедительности, и он весь как-то обмяк, беспомощно съежился, несмотря на большой пистолет у него в руке.

Всхлипывая, девушка продолжала обращаться к мертвому телу:

– Ты был такой добрым и доверчивым, Дуг… Ты думал, что Рэй наш друг, помогает нам скрываться, так как любит врачей не больше нашего… Потому что он все понимает. Но на самом деле все было не так. Рэй не задумываясь выдал бы нас, если бы я не пригрозила его разоблачить… Рассказать всем, что он меня трахал. И обрюхатил.

Хоутен посмотрел на «кольт». У него в голове мелькнула жуткая мысль, но он ее отбросил.

– Нона, не надо…

– Он считает себя отцом Вуди, потому что я так говорила ему все эти годы. – Погладив ружье, Нона хихикнула. – Ну а сейчас, может быть, я говорю правду, а может быть, нет. Может быть, я даже сама не знаю. Мы ведь не проводили анализ крови, чтобы это выяснить, правда, Рэй?

– Ты сумасшедшая! – воскликнул Хоутен. – Тебя посадят в психушку. – Повернувшись ко мне: – Она сумасшедшая, вы ведь это понимаете, да?

– Неужели? – Обвив пальцем спусковой крючок, Нона улыбнулась. – Впрочем, полагаю, ты разбираешься в сумасшедших. В сумасшедших девочках. Какой, например, была маленькая толстая сумасшедшая Марла, которая всегда держалась одна, раскачивалась из стороны в сторону и писала тупые сумасшедшие стихи. Разговаривала сама с собой, делала в трусики, вела себя как ребенок. Это она была сумасшедшая, правда, Рэй? Толстая, уродливая и по-настоящему чокнутая.

– Заткни свой рот…

– Это ты заткни свой, старый ублюдок! – крикнула Нона. – Кто ты такой, твою мать, чтобы учить меня, что делать? Ты трахал меня каждый день, наслаждался этими похотливыми мгновениями и ни на что не жаловался. Вплеснул в меня свое семя и обрюхатил меня. – Она жутко усмехнулась. – Возможно. По крайней мере именно так я сказала сумасшедшей Марле. Видел бы ты выражение ее свинячьих глазок. Я выложила ей все подробности. Рассказала, как ты набросился на меня, а затем умолял продолжить. Шериф! Должно быть, я очень расстроила бедняжку, потому что на следующий день она взяла веревку и…

Взревев, Хоутен двинулся на нее.

Рассмеявшись, Нона выстрелила ему в лицо.

Шериф обмяк, как намоченная оберточная бумага. Подойдя к нему, Нона нажала на спусковой крючок еще раз. Отшатнулась, получив в плечо удар отдачи, но затем выпрямилась и всадила в Хоутена еще один заряд.

Оторвав ее пальцы от оружия, я бросил его на землю между двумя трупами. Нона не оказала никакого сопротивления. Положила голову мне на плечо и обворожительно улыбнулась.

Взяв ее за руку, я отправился искать «Эль-Камино». Найти машину Хоутена оказалось нетрудно. Он оставил ее прямо у дыры в ограде. Не спуская с Ноны глаз, я воспользовался полицейской рацией.

Тихим воскресным днем, ближе к вечеру я стоял на лужайке перед входом в «Пристанище» и ждал Благородного Матфея. На протяжении последних тридцати шести часов южную половину штата беспрестанно терзали раскаленные ветры, и, хотя уже приближалось время заката, жара упорно отказывалась отступать. Мокрый от пота, одетый не по погоде в джинсы, фланелевую рубашку и кожаный жилет, я жаждал поскорее оказаться в тени старых дубов, окружающих фонтан.

Мэттьюс вышел из главного здания в окружении кокона последователей и, бросив взгляд в мою сторону, жестом предложил им разойтись. Поднявшись на возвышение, они расселись и занялись медитацией. Мэттьюс приблизился ко мне, медленно, размеренно, глядя себе под ноги, словно ища что-то в траве.