Анжела Марсонс - Роковое обещание

– Проехали. – Вуди так и не расслабил мышцы лица.

– Нет, сэр, дослушайте меня, – упрямо продолжила Ким. – Может быть, с этими извинениями я и опоздала на шесть недель, но я должна была больше доверять вам, расследуя дело в Хиткресте. И должна была знать, что вас в первую очередь волнует судьба этих детей. Больше я не сделаю подобной ошибки.

Во время этого последнего расследования Ким пыталась заставить Вуди объявить о смерти ребенка, квалифицировав ее как убийство. Она считала, что так они защитят других учеников Хиткреста. Однако высокое начальство запретило произносить слово «убийство» на пресс-конференции. У Ким возникли сомнения в добропорядочности ее босса – ей ничего не было известно о договоренности между Вуди и Фрост, журналисткой из «Дадли стар», согласно которой последняя должна была задать вопрос об убийстве в процессе самой пресс-конференции, с тем чтобы получить ответ, так нужный Ким, и при этом не подставить Вуди. Ей было тяжело из-за того, что она тогда так и не поняла замысел своего начальника. А еще тяжелее ей было от того, что указала ей на это именно Трейси-гребаная-Фрост. Что в очередной раз напомнило Ким, почему более высокая должность ей не светит. Политика была прерогативой Вуди.

– Ну что, вам стало лучше, Стоун? – спросил Вуди. Уголок его рта подергивался.

– А вы знаете, сэр, да, – честно ответила Ким.

С самого момента пресс-конференции отношения между ними были натянутыми, и это несмотря на смерть Доусона, но Ким надеялась, что в процессе работы они смогут восстановить ту атмосферу взаимного уважения и доверия, которая всегда существовала между ними.

– Вы знаете, Стоун, без вас здесь было удивительно спокойно, – заметил Вуди, и его взгляд немного потеплел.

– Не сомневаюсь, сэр, – Ким согласно кивнула. – Но я вернулась. И что там, черт возьми, с моей командой?

Стоун вошла в помещение отдела и зажгла свет. Первое, что она увидела, был стол Доусона. Пошатнувшись, инспектор невольно отступила на шаг. Почему-то она ожидала увидеть на столе его вещи. И фотографию Шарлотты. Вместе с пресс-папье, под которое сержант клал документы, считавшиеся срочными. И с фигуркой инопланетного кивающего болванчика на солнечных батарейках, которую купила ему Стейси, как только он признался в разговоре, что ненавидит их. И тем не менее держал ее на своем столе.

Кому-то хватило сил убрать эти вещи, и теперь стол был абсолютно пуст. Пустой стол. Просто рабочее место. Как будто Доусона никогда не было.

Ким взяла себя в руки и прошла к застекленной выгородке в углу комнаты. Восемь квадратных футов, на которых разместились письменный стол, кресло и картотека, казалось, уменьшились в размерах за то время, что она отсутствовала.

В тот момент, когда Стоун вешала свою кожаную куртку на спинку кресла, в помещении появился Брайант. Первый из ее команды. И теперь он был ровно половиной ее команды. Прежде чем улыбнуться и протянуть ей руку, сержант бросил быстрый взгляд на пустой стол.

– Вечер добрый, мэм, меня зовут…

Ким покачала головой, показывая, что шутка вышла не смешной и неуместной.

– Как нога? – спросил Брайант, усаживаясь за стол.

– Неплохо, – ответила Ким, не вдаваясь в подробности. – Думаю, что ты обрадуешься, узнав, что я не могу ездить на машине.

– Это мне уже известно, командир. То есть, прошу прощения, вы имели в виду, что вам не разрешили самой водить машину?

Ким не могла не улыбнуться, почувствовав, как быстро восстановилась атмосфера дружеских подшучиваний, всегда существовавшая между ними. «Так и должно быть между друзьями», – подумала она. Даже теми, которые не виделись больше месяца.

И не встречались они по ее инициативе, а не по его.

Ким была уверена, что рано или поздно им придется обсудить ее уход в тень, но была благодарна за то, что Брайант не начал этого прямо сейчас.

– А где…

– Привет, босс, – раздался делано веселый голос Стейси, влетевшей в комнату. Прежде чем плюхнуться на стул, она сняла с плеча свою сумку-мешок.

Ким заметила, что констебль даже не взглянула на пустой стол напротив.

– Ну что, вы двое неплохо отдохнули? – спросила Стоун, присаживаясь на угол стола.

Ей пришло в голову, что сейчас они впервые с момента смерти Доусона собрались в офисе все вместе. Ким чувствовала себя не в своей тарелке. А ведь много раз до этого они тоже собирались в комнате только втроем, но задумалась она об этом, только когда была на больничном. А случилось следующее: обычно, когда Барни был где-то в другой комнате, Стоун никогда не задумывалась о нем и продолжала заниматься своими делами, как будто он лежит рядом. Но недели две назад собачий парикмахер забрал пса на очередное расчесывание шерсти, и Ким вдруг почувствовала невероятную пустоту в доме. Она ничего не могла делать – просто бродила по дому, ежеминутно поглядывая на часы, пока наконец звонок в дверь не сообщил о возвращении собаки… Вот и сейчас она чувствовала себя не в своей тарелке – не потому, что Доусон не сидит за своим столом, а потому, что он больше вообще нигде не сидит.