Николай Леонов - Миллион в лохмотьях

– Неужели тот самый брегет? – спросил Савельев и вопросительно посмотрел на Гурова.

– Ну, это нам эксперты скажут, – пожал Лев плечами. – Здесь придется и возраст изделия определять, и принадлежность его к изделиям французского мастера, и его художественную ценность. Но кое-что мы можем сделать и сейчас.

Все присутствующие посмотрели на Гурова. Он достал свой смартфон и стал что-то искать в Интернете. Потом пригласил Савельева, Волокитина и понятых посмотреть на экран.

– Это царский вензель Александра I, – прокомментировал Лев изображение на экране смартфона. – Сравните его с вензелем на крышке брегета!

– Да, очень похоже, если не подделка, – согласился эксперт. – Я предлагаю в протокол занести еще один факт. Посмотрите на эти газеты, в которые была завернута коробка. Они все за одно число. Посмотрите на дату! Эти газеты вышли буквально за несколько месяцев до смерти Зинаиды Валерьевны Коноваловой – матери Алисы Коноваловой.

Леушин уставился на ворох газет и коробочку с брегетом. Лицо уголовника стало бледнеть. Гуров не удержался и спросил, не надо ли вызывать «Скорую помощь». Леушин только качнул отрицательно головой и потупился, сидя на стуле.

– Ну, вот и финал, Игорь, да? – снова спросил Гуров. – Знаешь, я с Грибом договорился. Да и как мне с ним не договориться, когда у него под боком завелась какая-то зараза, которая хотела его кинуть, да еще подставить перед французским покупателем. И тебя, кстати, кинуть. Но с тобой они более жестоко поступили. Тебя хотели убить, и концы в воду. Меня, между прочим, тоже хотели убить, но все обошлось. Но мне, гражданин Леушин, легче было найти общий язык и достичь каких-то договоренностей с гражданином Грибовым, учитывая, что я – сотрудник полиции при исполнении своих прямых служебных обязанностей, а он – неоднократно судимый гражданин, пойманный буквально с поличным на противоправных действиях и откровенном нарушении закона. Эх, Леушин, вот у тебя положение: к тебе претензии и у Грибова, и у полиции. Как ты будешь разгребать все это, я не знаю.

– Может, попробовать для начала рассказать, как все было? – подхватил Молчан. – Тоже, кстати, неплохое решение, может тебе жизнь спасти. Мы ведь тебе ничем не обязаны, поскольку ты никакой помощи следствию не оказываешь. А есть закон, позволяющий защищать свидетелей по важным делам, активно защищать. Но для этого свидетель должен активно сотрудничать со следствием, и дело должно быть очень важное.

– Да, Леушин, – поддержал подполковника Гуров. – Жизни двух девушек – это важно. Но, думаю, ты к этому имеешь косвенное отношение. А вот к брегету, стоимость которого исчисляется миллионами долларов и который имеет высокохудожественную ценность и является собственностью государства, тут ты свидетель важный. Если, конечно, захочешь им стать.

– Вы даете гарантию моей личной безопасности, моей защиты? – наконец произнес Леушин.

– Такую гарантию дает закон, – сухо ответил Гуров. – А мы просто сожалеем, что наш молодой товарищ закрыл тебя своим телом. Не забыл еще этого? Гарантии тебе нужны! А то, что из-за тебя полицейские жизнью рискуют, это тебе не подтверждение того, что мы все сделаем по закону? Давай, хватит рисоваться, говори! А мы включаем запись. Готов?

– Когда я освободился из мест лишения свободы, то по приказу Гриба… простите, гражданина Грибова, должен был найти и перепрятать старинный брегет. Грибов не верил тем, кто его хранил, он хотел, чтобы продажа за границу состоялась, и хотел гарантий. Я не знаю, почему он выбрал меня. Приказ передал Бизон. В тот день, когда он в меня стрелял, я должен был принести ему брегет. Но я испугался, предчувствие было, что происходит что-то странное, и пришел без часов. Хотел поговорить с Базановым. Понять.

– Скажите, когда и как вы, гражданин Леушин, спрятали брегет?

– Да, я специально искал такую женщину. Пьющую, у которой мог бы ночевать. Когда мы у нее пили, ее дочь Алиса часто уходила ночевать к подругам. Потом я подготовил все, чтобы сделать тайник. Специально испортил обои на стене, хотя там и так ремонт требовался. Дождался удобного момента, когда Зинаида в больницу попала – у нее там целый «букет» был: и язва, и еще что-то. Переклеил в комнате обои, а перед этим сделал тайник в стене за шкафом. Потом через какое-то время Зинаида умерла, а я присматривал за квартирой. Боялся, что дочь ее продаст, и тогда плакал мой клад.

– Что случилось 24 мая, зачем вы шли за Алисой Коноваловой, следили за ней до самого лесопарка?