Джозеф Нокс - Сирены [litres]

– Не знаю. Скорее, она сама решила ширнуться. А брикет украла, чтобы загнать его и сбежать подальше.

– Почему?

– Из-за меня. – Я судорожно сглотнул и с опаской посмотрел на свою окровавленную ногу. – Вечером я отвез ее домой. Она потребовала объяснений. Решила, что я работаю на Керника. Я ее не разубедил. Наверное, она отскребла себе чуть-чуть наркоты, а остальное продала в Бернсайде. На следующий день к ней явился Керник. Вот она и решила, что ее все предали. Не выдержала. С отчаяния вколола себе дозу, чтобы расслабиться. – Я умолк и, подумав, добавил: – Ей было так невтерпеж, что она даже одеваться не стала.

Фургон продолжал куда-то ехать, сзади покачивало. Я старался предугадать каждый толчок. Не заваливаться на бок.

– А я тут при чем? Почему она именно ко мне заявилась? – спросил Карвер.

Из-за Сары Джейн. Из-за ее связи с Росситером. Чтобы Сара Джейн не возвращалась в город, я предупредил ее, что сообщу обо всем Карверу. Надеялся, что это ее остановит. На самом деле я не хотел подставлять ее жизнь под угрозу. Может, Карвер сам обо всем догадается, а может, так ничего и не узнает.

– Изабель верно рассудила, что Фэйрвью – единственное место, куда Керник не сунется. И все шло хорошо, пока ты не переселил ее в квартиру.

– А при чем тут Кэт? И Сара Джейн?

– Не знаю. Уайт велел мне до десяти вечера убедить тебя, что ты должен согласиться на его условия. И пригрозил, что в противном случае Кэт исчезнет бесследно. А я к тебе опоздал. Вот им, – кивнул я на бернсайдеров, – наверняка известно, что случилось с Кэтрин.

Бернсайдеры отрешенно смотрели в пустоту.

Карвер перевел мне их молчание:

– Они утверждают, что Уайт ее отпустил.

Я сглотнул:

– Хорошо, если так.

Фургон тряхнуло на ухабе. Ногу пронзила невыносимая боль. Я вспомнил труп Джоанны Гринлоу, десять лет пролежавший в сыром закутке под ванной.

Мне нужно было во что бы то ни стало разговорить Карвера.

– А за что арестовали Уайта?

– За убийство Зажима, – ответил Карвер. – Труп был весь в черно-белой жиже. Вдобавок повсюду обнаружили отпечатки пальцев Уайта и его ДНК.

– Удачно вышло.

– Ну да, – улыбнулся Карвер.

– И труп подкинули к моему дому, чтобы полиция наверняка нашла…

– Серьезно? А я и не знаю, где твой дом.

– Как ты раздобыл ДНК Уайта? – Я посмотрел на двух бывших бернсайдеров. – Ладно, не буду задавать глупых вопросов…

Карвер не шевельнулся.

– А еще удачно вышло, что в то время ты был под арестом и не совершал никаких преступных деяний. Кстати, кто тебя арестовывал?

– Некий детектив Лэски, – сказал Карвер. – Ага, очень удачно. Ты же знаешь, я не имею никакого отношения к убийству Зажима. Он был моим лучшим другом.

Зажим вышел из игры примерно к тому времени, как Шелдона Уайта выпустили из тюрьмы. Карвер решил одну проблему с помощью другой. Обставил все так, будто Зажима убил Уайт.

– Я знаю, что это твоих рук дело.

Фургон резко остановился. Мотор заглушили.

Я приготовился к смерти, поэтому сказал то, что думаю:

– С Джоанной Гринлоу случилось то же самое?

– Понятия не имею.

Дверь отъехала в сторону. Бернсайдеры вытолкнули меня на асфальт. По мне волной прокатилась невероятная боль. От изувеченной ноги. Карвер вышел из фургона, навис надо мной.

– Ладно, в расчете. Она спасла тебе жизнь.

– Что? – переспросил я, обливаясь жгучим потом. – Кто спас?

– Кэт. – Карвер кивнул в сторону фургона. – Вот, ребята говорят, что Уайту не терпелось тебя прикончить. А Кэт вызвалась их всех обслужить, лишь бы тебя не тронули.

За плечом Карвера осклабился Билли.

Я попытался встать.

Повалился на тротуар.

Карвер захохотал.

– До встречи, Эйдан.

Он забрался в фургон. Дверца закрылась, заработал мотор. Когда фургон отъехал, я наконец открыл глаза.

Улица была знакомой.

На ней я жил последние несколько месяцев. Я лежал на тротуаре и смотрел в небо. Оно кружилось. По часовой стрелке. Замедлило ход. Остановилось. Завертелось в обратную сторону. Все быстрее и быстрее. Я зажмурился и закрыл лицо руками. Разрыдался так, что заныло все тело.

Потом я снова стал дежурить по ночам. При свете дня мне веры больше не было. Я выезжал на вызовы в четыре утра, ходил вверх-вниз по замершим эскалаторам и старался не думать. Когда-то у меня это хорошо получалось. Спустя несколько месяцев я ошеломленно заметил, что дыхание вырывается изо рта облачками пара. Вернулся ноябрь.