Джозеф Нокс - Сирены [litres]

– Прекрати. – Я слегка ослабил бечевку.

Он обеими руками вцепился в нее, стараясь просунуть пальцы под петлю.

– Прекрати, – повторил я. – Руки на руль.

Он убрал руки. Поднял их вверх.

– На руль.

Обе руки крепко сжали руль.

Я чуть ослабил хватку. Дал ему вдохнуть.

– Че-чего ты хочешь? – запинаясь, пролепетал он.

– Встретиться с Дэвидом Росситером.

– Уэйтс? – Он тяжело задышал. – Хрен тебе…

Я откинулся на сиденье, натянул веревку потуже, сосчитал до пяти.

Он снова схватился за шею, потом умоляюще замахал руками. Стоп.

Я ослабил бечевку.

– В следующий раз добавлю еще пять секунд. И так далее.

– Да пошел… – Я натянул бечевку и сосчитал до десяти.

Из его горла вырвался отчаянный хрип. Керник обмяк. Я ослабил бечевку, и он зашелся в приступе кашля. Я дал ему время прийти в себя.

– Мне нужно встретиться с Дэвидом Росситером, – повторил я.

– Я же не могу…

– Подыши, Алан. – Я откинулся на сиденье, натянул бечевку.

Секунд через пять он начал задыхаться и судорожно хватать ртом воздух. Мол, хватит.

Я сосчитал до пятнадцати. Ослабил бечевку. Керник грузно обвис. Потом глубоко вдохнул, раз, другой. Его затошнило. Запахло блевотиной. Я еще чуть ослабил бечевку, чтобы он не захлебнулся рвотными массами.

– Мне нужно встретиться с Дэвидом Росситером, – повторил я и негромко добавил: – В следующий раз будет двадцать секунд, Алан.

Он молчал.

Тянул время. Хотел отдышаться. Лихорадочно соображал, что делать. Вариантов у него не было. Не осталось сил сопротивляться. А если бы он и вырвался, я бы его удержал. Он прокашлялся. Наверное, было больно говорить.

– Хорошо, – наконец сказал он и с минуту переводил дух. – Давай обсудим…

Я откинулся назад, натянул бечевку. Сосчитал до двадцати.

Он отчаянно заколотил по приборной доске, по боковому стеклу. Обеими руками нажал кнопку клаксона на руле.

Отлично.

До него наконец-то дошло, как поднять тревогу. Оглушительный звук разнесся по огромной подземной стоянке. Очевидно, Керник осознал всю безвыходность своего положения.

Сколько веревочке ни виться…

Я изо всех сил натянул бечевку. Она глубоко врезалась ему в шею. Его руки упали с руля, из горла вырвался жуткий булькающий хрип.

Керник обмяк на сиденье. Я закончил счет и ослабил бечевку. Керник снова зашелся безудержным кашлем, задрожал всем телом. Беззвучно зарыдал.

– Мне нужно встретиться с Дэвидом Росситером.

Он ничего не сказал. Прерывисто всхлипнул. Едва заметно кивнул. Руки у него тряслись. Салон пропах мочой, блевотиной и страхом. Самое оно.

Входить в башню через вестибюль не хотелось, поэтому с парковки мы поднялись по темной служебной лестнице на четвертый этаж и подошли к лифту. Я взял у Керника магнитную карту. Он еле плелся за мной, тяжело переводя дух. В глазах стояли слезы.

– Вылетишь с работы, – прохрипел он.

– С какой именно?

Он не ответил.

– Слушай, не хочешь – не поднимайся. Хотя тебе будет интересно выслушать мой рассказ.

– О чем?

– О ком. Об Изабель.

– Ее же только что похоронили. Поимей совесть!

– Зейн Карвер, – произнес я.

Керник удивленно наморщил лоб.

– У меня проблемы. Я смываюсь. Если все повесить на Карвера, все вздохнут спокойно. Но сначала мне нужно встретиться с Росситером. Объяснить, что я выхожу из игры.

Он злобно посмотрел на меня:

– Ну так попросил бы…

– Ты бы не согласился. Если через час у тебя останутся ко мне претензии, поступай как хочешь. Мне терять нечего.

Я вызвал лифт. Мы молча ждали, когда он приедет.

В лифте было пусто. Мы вошли. Я нажал кнопку сорок пятого этажа. Керник привалился к поручню и глядел на меня. Расширенные зрачки почти полностью скрывали радужку, из-за чего глаза казались черными, настороженными. Я смотрел на его отражение в зеркальной панели и в полированной стали. Лифт поднимался целую вечность.

Наконец кабина остановилась на сорок пятом этаже.

– Вперед, – сказал я.

Керник вышел из лифта, двинулся по коридору. Стукнул в дверь квартиры по соседству с пентхаусом, пытаясь поднять тревогу.

Я впечатал его мордой в стену.

Из разбитого носа хлынула кровь.

Керник безумным взглядом оглядел коридор. Глаза наполнились слезами. Я отхлестал его по щекам, подтолкнул к пентхаусу. Внезапно Керник расправил плечи. Я сделал шаг назад.

– Не смей, – сказал я. – У меня сегодня такой хреновый день, что нет сил сдерживаться.

Он вытер нос рукавом и снова обмяк. Я подступил к пентхаусу, вставил магнитную карточку в замок и распахнул дверь. Керник вошел первым. Дэвид Росситер сидел в кресле, освещенный неяркой настольной лампой. Панорама городских огней создавала впечатление, что мы парим в воздухе.