Александр Горский - Я, Лунин…

Татьяна Васильевна громко шмыгнула носом и, нашарив в сумке носовой платок, уткнулась в него носом. Высморкавшись, она продолжила:

— Это как Оксанка, жена первая, его обидела, сказала, что от его песен у нее зубы сводит, так он с тех пор петь и бросил. Главное, уж развелись давным-давно, а так обида та его и гложет.

Повод для выпивки у Анатолия, а также еще нескольких, бывших с ним в одной компании, мужиков был серьезный. У Эдика Кравцова, жившего на соседней улице, — а жил Анатолий не в самом Одинске, а в расположенном в десяти километрах от него селе Старое Ясачное, — родился ребенок.

— Не абы какой, — еще раз трубно дунув носом в платок, добавила Татьяна Васильевна, — мальчик, первенец. Ну как тут не отпраздновать? Они с Лариской, женой, семь лет ждали, дождаться не могли. Понятно, если он у тебя восьмой по счету, так можно и не праздновать уже.

Лунин на всякий случай кивнул, предпочитая тетке пока не возражать, но, очевидно, сдержанного кивка ей показалось недостаточно.

— А что ты думаешь, и по восемь бывает. — Она наконец спрятала платок обратно в сумку. — Вон у нас в селе Ильхамовы живут, азербайджанцы. Коров держат. У них каждый год кто-то родится, так я и не видела, чтобы они праздновали.

Тетка неодобрительно нахмурилась и, непонятно зачем, уточнила:

— Два десятка коров у них, во как.

— Может быть, вернемся к Анатолию? — предложил Лунин, которого не очень заинтересовала информация о численности детей и коров в семье незнакомых ему азербайджанцев.

— Давай вернемся, — вздохнула тетка, и на глазах у нее вновь выступили слезы.

Веселье было в самом разгаре. По округе разносился запах жареного мяса, а Толик уже настраивал принесенную Эдиком гитару, когда во дворе Кравцовых появилась Даша. Окинув взглядом сидящую за столом компанию и проигнорировав приветственные возгласы подвыпивших мужчин, она подошла к сидевшему чуть в стороне на здоровенной лиственничной колоде Анатолию и, наклонившись, начала что-то выговаривать ему прямо на ухо.

— Поначалу-то тихо говорила, никто ничего не слышал, — объяснила Татьяна Васильевна, — хотя мужики-то уши, конечно, сразу развесили. Вы ж сплетни больше нас собирать любите. — Она укоризненно стрельнула взглядом в сторону Лунина, но, как показалось Илье, промахнулась. — А потом разговор все громче и громче у них пошел.

Как оказалось, Анатолий, не смогший отказаться от участия в дружеской попойке, совершенно забыл об одном очень важном обстоятельстве, а именно о данном им обещании поехать вместе с Дашей в Одинск, походить по магазинам, а заодно и поужинать в каком-нибудь ресторанчике.

— Неприятная ситуация, — пробормотал Лунин, у которого перед глазами вдруг всплыло лицо его бывшей жены Юленьки, развод с которой был оформлен всего несколько недель назад.

Илья потер веки, прогоняя дурное видение.

— И что теперь? — вскинулась тетка. — У нее и своя машина есть, раз уж так ей приспичило в город ехать. Можно подумать, в этом городе есть что стоящее. Разве ж это повод на мужика так орать, перед всеми его позорить?

— Сильно орала? — уточнил Лунин.

— Я ж не была сама, — немного успокоилась Татьяна Васильевна, — но Эдька мне рассказывал, что изрядно.

— А что Анатолий?

Лунин отчего-то никак не мог решиться назвать брата Толиком. Во-первых, они не виделись уже более двадцати лет и фактически были друг другу совсем чужими людьми, во-вторых, сейчас, сидя в кабинете, за дверью с табличкой «Старший следователь Лунин И.О.», Илья был, прежде всего, следователем по особо важным делам, майором Луниным, и только потом — чьим-то племянником или братом. «К тому же двоюродным», — мысленно напомнил сам себе Илья.

— А что он? — Тетка энергично всплеснула руками, отчего стоявшая у нее на коленях сумка рухнула на пол. — Понятно дело, слушал, слушал, а потом малость и огрызаться начал. Ну, ты сам скажи, это нормальное дело на мужика при посторонних людях кричать? Да еще когда в нем уже самогона пол-литра влито?

— Пол-литра, — задумчиво повторил Лунин, вспоминая, когда ему последний раз доводилось пробовать деревенского, настоянного на кедровых орехах, самогона.

— А может, и поболе, — подтвердила откуда-то из-за стола ползающая по полу в поисках разлетевшихся из сумки вещей Татьяна Васильевна, — меньше точно быть не могло. Он пока первую половинку не осилит, гитару в руки ни за что не возьмет.

— И что, часто они так ругались?

— Вовсе нет. — Раскрасневшаяся тетка вернулась на стул, прижимая к груди сумку. Лунин заметил, что молнию на ней она так и не застегнула, но промолчал. — Так-то Дашка девчонка не скандальная была, они с Толиком если о чем и спорили, то все у них как-то смехом всегда заканчивалось.