Михаил Котвицкий - Шесть витков следствия

Миронов намотал, как говорится, на ус и как-то завел с Марией Трофимовной разговор о скудности столовского меню.

— Чем это объяснить? — Женщина улыбнулась с характерной для нее хитринкой. — А тем, что воруют!

— Как — воруют? — невольно вырвалось у Миронова.

Он, разумеется, знал, как воруют. Удивляло другое — столовую № 9 не раз и не два проверяли самые авторитетные комиссии, но он не получил ни одного документа с информацией, что Никитина, заведующая столовой, замешана в каких-то неблаговидных делах. Значит, за его спиной шла игра в красивые цифры в отчетах и актах.

— Не там ищете, Алексей Павлович, — разгадав ход его мыслей, разъяснила Мария Трофимовна. — Обводят ваше ОБХСС вокруг пальца. Берут-то в филиале…

Начальник РУВД Миронов сам возглавил опергруппу. Он недавно заменил в этой должности Бочканева, ушедшего в отставку.

Три машины подрулили к зданию филиала столовой в тот самый момент, когда там в окнах погас свет.

— Идут, — проговорил Миронов и тотчас увидел троицу: заведующую столовой Никитину, руководящего повара и бухгалтера. У всех в руках увесистые сумки.

Миронов вышел из «Волги».

— Помочь, Екатерина Васильрвна? — подойдя вплотную, предложил он заведующей. — Прошу в машину.

Так Никитина оказалась в кабинете начальника районного управления милиции…

Выслушав Миронова, полковник взорвался:

— Да как вы смеете! Да я вас…

Миронов неожиданно для себя разозлился:

— Вы хотите, чтобы я позвонил коменданту города? Чтобы я вызвал наряд?

Полковник замер, насторожившись. Некоторое время он продолжал стоять, потом примирительно сказал:

— Нет, тут что-то не так. Не может быть, чтобы моя жена… У нас взрослые дети… У нас хватает денег… Мы…

Миронов значительно взглянул на Никитина.

— Успокойтесь, товарищ полковник, — сказал он. — Не мешайте работать. Ваша жена давно подозревается в преступлении. Рано или поздно оно открылось бы. Будет отвечать по закону…

С утра Миронову стали названивать. Ему было не привыкать к неожиданным ходатаям, но за последнее время они особенно активизировались. Вроде бы все ничего, но на нервы сильно действует, отвлекает. Начальники разных рангов и в разных выражениях заводили разговор о Никитиной. Не приказывали и не просили, а как бы между прочим интересовались ее дальнейшей судьбой. Некоторые пошли дальше: советовали «не гнать лошадей», прозрачно намекали на возможные неприятности. «Вы разве не знаете, что Екатерина Васильевна в родстве то ли с зампредом, то ли с завор-гом? — спрашивал один доброжелатель. — Не знаю только, по какой линии. Кажется, по линии мужа…»

В былые времена в торговом деле господствовало неписаное, но твердое правило: лучше понести на гривну убытка, чем на алтын стыда. А сейчас?

— Честность — это узость ума, — сказал один из проворовавшихся торгашей. — Это — не экономическая категория.

Встретив Миронова в коридоре, начальник районного ОБХСС подполковник Симонов сказал:

— Прокурор наконец-то арестовал Никитину.

— Не без твоей, разумеется, помощи, — поздоровавшись, благодарно сказал Алексей Павлович. — Я тоже интересуюсь Никитиной.

Симонов неуверенно спросил:

— По растрате?

— Нет, по другому поводу.

Они вошли в кабинет.

— Она никак верующая? — спросил Миронов.

— С чего это вы взяли?

Алексей Павлович ухмыльнулся:

— Крестик приметил. Еще в тот вечер…

— Есть в описи изъятый крестик, — подтвердил Симонов. — Но, думаю, тут не столько вера, сколько дань моде. Так сказать, женский каприз.

— Каприз, говоришь? Может, оно и так. Только крестик не прабабушкин. А самый что ни на есть современный. — Миронов помолчал. — Как бы на него взглянуть?

— Сейчас принесу. — Симонов повернулся и вышел из кабинета. Высокий, худощавый, он производил впечатление слегка болезненного человека, но при этом легко работал на спортивных снарядах, метко стрелял. Обстоятельный и надежный. Он совсем недавно возглавил отдел БХСС.

Через несколько минут Симонов вернулся. Следом вошел старший оперуполномоченный капитан Носиков, плотный блондин, подвижный, быстроглазый. Он вместе со следователем занимался делом Никитиной.

Миронов читал какую-то важную бумагу. Подчеркнув несколько строчек, он отложил упругий бланк в сторону и бросил взгляд на крестик, предварительно извлеченный из пакетика, в котором вместе с копией акта находились изъятые ценности Никитиной.

— Ну-ка взглянем на тебя, — проговорил он, протягивая руку. — Крестик как крестик. Ишь ты, чудо рук человечьих!