Михаил Котвицкий - Шесть витков следствия

Алексей Павлович покрутил миниатюрную вещицу, потом достал увеличительное стекло и еще раз внимательно рассмотрел ее со всех сторон.

— У Яблоковой тоже такой? — Миронов внимательно взглянул на Носикова. Тот замялся: не знал.

Симонов все еще терялся в догадках.

— Не понимаю, Алексей Павлович, при чем тут Яблокова?

Некоторое время они смотрели друг на друга.

— А при том, дорогой, что у буфетчицы, кажется, точно такой же крестик.

Носиков стал соображать:

— Полагаете, есть связь?

Миронов медлил, ответил уклончиво:

— Все может быть.

И, потянувшись к пакету, осмотрел его содержимое: серьги, обручальное кольцо, браслет, перстень.

— Ничего не скажешь, все сделано добротно, профессионально, — резюмировал он. — Одного не хватает — заводских отметок.

Носиков зашевелился на стуле.

— Никитина не выдаст мастера. Крепкий орешек.

— Орешек, говоришь? — задумчиво проговорил Миронов, слегка прищурив глаза. — Орешек, в котором нет ядра, — пустой…

Он уже обдумывал позицию. Резко встал, заходил по кабинету. Остановился за спиной Носикова.

— А ты, Николай Николаевич, как считаешь? — обратился он к Симонову.

— Чем черт не шутит, когда бог спит, — ответил тот. — Вдруг возьмет и расскажет. В любом случае надо с ней поговорить.

— И то верно, — согласился вдруг Носиков. — По нитке до клубка доходят.

Симонов с Носиковым ушли.

Никитина, невысокая красивая женщина, стремительно подошла вплотную к столу. Привычным движением головы забросила назад темно-русые густые волосы и села. Когда Миронов предложил чаю, не сдержала удивления, заставила себя улыбнуться.

— Спасибо, не откажусь. Тем более в таком кабинете…

Пока Алексей Павлович распоряжался насчет чая, Никитина напряженно сидела, как перед фотоаппаратом.

— Думаю, вы, товарищ подполковник, не на чай пригласили меня. — В ее острых, проницательных глазах смутная настороженность.

— Это точно, Екатерина Васильевна, не на чай. Интересует один пустяковый вопрос: какой такой славный мастер сработал вам эти украшения?

Никитина «держала лицо», вела себя достойно, так, словно с ней ничего не произошло, — сознавала свой вес в обществе, свою всесильность. С неким подобием застывшей улыбки она скользнула по собственным драгоценностям и сказала:

— Не смогу вам ответить. И не потому, что не хочу, а потому, что не знаю.

— И все-таки давайте не будем торопиться. — Алексей Павлович устроился напротив, отпил чая. — Я как-то вычитал, что здравый смысл — мерило нашего ума. Верно подмечено, не правда ли?

Никитина улыбнулась. Сказанное слегка задело ее. И это естественно: всякие намеки по ее адресу, а также все, в чем ее подозревали, воспринималось весьма болезненно.

Миронов уже многое знал об этой женщине. Она изворачивалась на допросах, говорила всякие несуразности, всячески пытаясь представить себя жертвой обстоятельств. Но факт остается фактом: она погрязла-в преступных деяниях.

Взяв в руки чашечку, Никитина степенно тянула душистую жидкость. Тянула и думала.

— Все золотые изделия, изъятые у меня, я приобрела в своей столовой, — вдруг сказала она. И после паузы подтвердила — Да, в столовой.

И тут с ней произошла какая-то странная метаморфоза: она стала с несвойственной ей поспешностью рассказывать, как все началось.

— Яблокова пригласила меня в буфет и извлекла из-под прилавка несколько золотых крестиков. Сверкающие, миниатюрные, ну прямо-таки загляденье. Откуда, спрашиваю, такое чудо? Яблокова указала взглядом на женщину, сидевшую за столиком вместе с двумя моложавыми мужчинами. «Продает?» Буфетчица кивнула. «Почем?» — «По полтиннику», — отвечает. «Берем!» Валентина взяла один, а я два. Кто-то из девочек тоже отоварился. Всем не хватило, но женщина успокоила, обещала еще наведаться…

— Как звали женщину?

— Нина Николаевна.

— Что вы можете о ней сказать?

— На вид ей лет под сорок. Синеглазая, короткая мужская прическа, одета современно, в джинсах, в импортной куртке. Верткая бабенка.

— А мужчины?

— Их в лицо не видела. Сидели спинами к буфету. «Вольготно чувствуют себя ребята, — думал Миронов. — Торгуют не какими-нибудь там поделками, а золотыми украшениями, ни в чем не уступающими фирменным».

Когда Никитину увели, в кабинет вошел подполковник Симонов. Алексей Павлович рассказал начальнику ОБХСС о разговоре с Никитиной.

— Надо немедленно заняться буфетчицей Яблоковой, — заключил он.