Михаил Котвицкий - Шесть витков следствия

— Итак, давайте уточним, как же все-таки получилось… — Миронов помолчал, надеясь навести на встречный вопрос.

— С машиной?

— Нет, с Галиной Кудрявцевой. Почему вы с ней не встретились в условленное время? Что помешало?

— Не встретился — и все, — поморщился Коркин. — Это мое личное дело.

— Личное-то личное, но меня интересует сущий пустяк: что помешало встрече?

— Если говорить честно, то в это время я был с другой, — смутился парень. — Нехорошо, конечно, но, понимаете, так получилось. Так сложились обстоятельства.

— Чего же тут не понять! Сегодня с одной, завтра — с другой. Ездили куда-нибудь?

— Да, в Пушкин. В парк. А потом…

— В ресторан зашли, — подсказал Миронов. Он заметил, как изменились глаза Макса, стали стальными, холодными.

— В какой еще ресторан?

— «Витязь».

— Никак следили?

— Никто, молодой человек, за вами не следил. Вы сами наследили. — Миронов легким движением пододвинул к себе книгу «Живописная Россия», открыл ее на закладке и взял счет. — Узнаете?

Макс сообразил: его оплошность обернулась уликой. Надо как-то выкручиваться. И тут промелькнула мыслишка: отказаться от счета. Не мой-де — и все тут. Мало ли кто мог обедать! Допустим, хозяин книги…

— Хотите сказать, что счет не ваш? — легко разгадывая ход мыслей Макса, упредил его Миронов.

— А почему мой? — ухватился Коркин. — Кто докажет? Официантка? Ее припугни — такое нагородит…

— Не порите, Коркин, чепуху, — оборвал Миронов. — Давайте по существу.

Запустив пятерню в густую шевелюру, Макс после некоторого раздумья признал, что был в ресторане с девушкой — Людмилой Скворцовой.

— Скворцовой?! — непроизвольно произнес майор.

— Да. — Парень глянул на офицера с удивлением. — Не верите?

Миронов мгновенно нашелся:

— Нет, почему же. Очень даже верю. — И, удовлетворенный, продолжал — Вернемся, однако, к началу. Значит, пообедали в ресторане, выпили…

— Дался вам этот ресторан, — ворчал осмелевший Коркин. — Дальнейшее, полагаю, представляет интерес разве что для двоих.

— Не только для двоих. В дальнейшем вы отправились к себе домой. Вдвоем, естественно. Отдохнули часик-другой. Потом, опять-таки вдвоем, сели в «Волгу». — Майор, медленно выговаривая каждое слово, внимательно следил за выражением глаз молодого человека. — Сели и поехали. Куда? Не об этом сейчас речь. Речь о другом. Вы, Коркин, сели за руль с нетрезвой головой.

Макс переменился в лице.

— Это уж слишком. — В голосе парня что-то надломилось.

— Слишком, говорите? Давайте ваше алиби.

Коркин сидел не шелохнувшись.

Миронов не торопил. Стал перекладывать бумаги на столе, заглянул в настольный календарь, сделал на листочке какую-то пометку. Посмотрел в окно, за которым лениво переговаривались верхушки тополей.

— У нас, Коркин, есть доказательства, которые изобличают вас, — нарушил затянувшееся молчание Алексей Павлович. — И вызвал я вас для того, чтобы вы честно обо всем рассказали. Чистосердечно во всем признались. В своих же личных интересах.

— Признался в угоне собственной машины? — вспыхнул Макс. — Что за чушь! Водите вокруг да около, ловите на слове. Авось клюнет. Не о моих интересах вы печетесь. Используете, товарищ майор, запрещенный прием.

Миронов взял в руки счет, вслух прочитал:

— Коньяк — триста. Плюс еще сто пятьдесят. «Солнечная долина»— триста. Потом еще. Осетрина, икра, эскалоп. Итого в сумме — сорок восемь рублей семьдесят пять копеек.

Макс капризно дернул плечом:

— Так это же было днем… — И осекся.

Главное было произнесено. Коркин подтвердил факт употребления спиртного. В какое-то мгновение он осознал свою оплошность, пожалел о сказанном, но слова, как и время, необратимы. Его мозг работал с явным опозданием.

— Выясняю, как видите, обстоятельства, — сказал Миронов. — И только. А что касается ваших выражений: «водите», «ловите», то оставьте их при себе.

«Дело гораздо хуже, чем я предполагал, — думал Коркин, с ужасом представляя себя на месте воображаемого преступника, которого вводят в зал суда, а потом отправляют за колючку. Он внутренне похолодел, ему стало страшно. И приказал себе — Больше ни слова. Ничего не знаю, ни с кем не общался. И точка. Что он сделает? Не арестует же. Нет, конечно. А там, глядишь, отец, получив телеграмму, подоспеет. Главное — не поддаваться, не паниковать. Держать себя в руках, прикусив язык».

— Ничего я вам больше не скажу, — отрубил Коркин. — Обвиняете бог знает в чем. Шьете дело…