Юлия Яковлева - Укрощение красного коня

– Вы не завтракали? – догадался Зайцев.

Женщина все так же отводила глаза. Промямлила: «Не голодные мы». И выскользнула.

– Вас как зовут? – бросил вслед Зайцев. Но слова ударили в поспешно закрытую дверь.

Он отодвинул стул. Пиджак стеснял. С вольными одинокими завтраками в трусах и в майке отныне, похоже, покончено.

Он отложил пару ломтей хлеба в сторону. Очевидно, что деревенская женщина была голодна и, очевидно, стеснялась. Пусть поест, как будто никто об этом не знает.

– Что за чертовщина? – вслух спросил он.

Несколько раздраженно поболтал ложкой в чашке. Больше по привычке: сахара сегодня не было. Но решил выбросить эту новую странность из головы как минимум до вечера, когда сможет выяснить все у Паши без соседских – любых посторонних – ушей.

Какая еще кухарка?

Преступником может быть каждый – классовых предубеждений у Зайцева не было. Никаких предубеждений вообще. Он видел всякое: девятилетних детей-убийц, профессоров-воров, женщин-взломщиц, мужчин, промышлявших хипесом – подсыпавших снотворное или наркотик женщинам на свидании, а потом обкрадывавших жертву. Возможности зла, как показывала практика, были безграничны.

Поэтому он внимательно прочел список, полученный в клубе собаководства. Не исключая никого. Сверху донизу. Ни одной фамилии нельзя было исключить только лишь потому, что на слух она была явно пролетарской. У преступников тоже нет предубеждений. Может, за кружкой пива Алексей Александрович предпочел бы интеллигентную компанию себе подобного. Но идя на преступление, не погнушался бы никем. Одна из фамилий в этом списке принадлежала человеку, который помог убивать. Помог, возможно, сам о том не зная. Адреса прилагались.

Зайцев прикинул: обойти всех? Или всех вызвать? По дверному косяку постучали. Зайцев поднял голову. Тотчас просунулась рука, махнула листками.

– Экспертиза. Торопили – получите!

Тон был недовольный. Бочком протиснулся незнакомый плотный человек. Матово блеснула лысина. Незнакомец положил листки Зайцеву на стол. На толстом волосатом мизинце блеснул перстенек.

– Не понял, – произнес Зайцев. Он ничего не ждал. Тем более никого не торопил.

– А я вам сейчас объясню, – скороговоркой брюзжал незнакомец. – Я на ночную вахту из-за этой спешки вашей был вынужден остаться. Я фамилии своей даже позвонить не успел, чтобы предупредить. Моя супруга ревнива, я и на это пошел. Я, товарищ, готов работать сверхурочно на базе исключения. На базе постоянной я так работать не готов! Понятно? Я не посмотрю, что я здесь четвертый день. Я уволюсь!

Теперь Зайцеву стало яснее. Это, стало быть, их новый эксперт. На столе лежал отчет о вскрытии.

Вот только никакого вскрытия он не запрашивал.

– Вы же тут у нас товарищ Зайцев? – напирал толстяк. – А то я не всех товарищей еще в лицо знаю… Ну так я вам и докладываю.

Зайцев нахмурился.

Оказывается, какое-то дело к его приходу на службу не только уже было открыто, но даже поручено ему. «Вы ко мне по ошибке», – хотел миролюбиво заметить Зайцев. Но фамилия «Жемчужный» уже прыгнула со страниц, размашисто подписанных новым экспертом.

Вчерашний наездник. Кто-то приказал в страшной спешке выпотрошить беднягу, вчера свернувшего себе шею на глазах множества свидетелей. И открыть дело. И даже закрепил это дело за ним, Зайцевым. Кто-то. Начальства теперь – когда слили милицию и ГПУ – стало много.

Но зачем огород? Случай ведь очевидный, прав Самойлов: гибель на производстве. Полный ипподром свидетелей.

Вслух он, прямо и весело глядя новому эксперту в глаза, сказал другое:

– Да. На такую выдающуюся и быструю работу в этих стенах способен мало кто. Полное обследование!..

Тон его был таким восхищенно-сердечным, что ворчун с шумом пыхнул. Он, видно, много еще чего хотел сказать, но не стал.

– Нашли что-нибудь интересное? – спросил Зайцев.

А в мыслях билось: странно, странно, странно.

Толстячок опять пыхнул. Но уже кивнув подбородком на страницы, то есть по адресу покойного:

– Печень умеренного алкоголика. В остальном – спортсмен.

– А причина смерти? – Зайцев с любопытством листал страницы.

– Перелом шейных позвонков. В результате удара при падении.

Никаких сюрпризов. Отчего же сыр-бор?

Смутное чувство беспокойства стало ярким, как мигающий маяк. Странно, странно, странно. Поручить столь стремительную экспертизу, приказать работать всю ночь мог только высокий начальник.