Иван Лазутин - Сержант милиции. Повесть

- Ваш паспорт.

- С собой не ношу.

- Пройдемте!

- Простите, но куда и зачем? И что я такого сделал? Какой-то несчастный окурок и вдруг… Вы простите меня, товарищ сержант, - уже юлил Ленчик и покорно шел за сержантом.

Спутницы Ленчика спрятались за театральную кассу и ждали, что будет дальше.

Проходя мимо комнаты, где размещалась оперативная группа, Захаров увидел через полуоткрытую дверь лейтенанта Гусеницина. Нахохлившись, он что-то писал. Перед ним сидел широкоплечий молодой человек с забинтованной головой.

В дежурной комнате Ленчику предложили заплатить штраф. Денег не оказалось. Он попросил разрешения позвонить. Ему разрешили.

Ленчик быстро набрал номер телефона, и заискивающий тон, которым он только что обращался к сержанту, сменился повелительным:

- Мама, у меня неприятность! Меня задержала на вокзале милиция. Что? Детали потом! Мне нужны деньги заплатить штраф. Мама, еще раз повторяю - подробности потом! А сейчас поторопитесь в отделение милиции на вокзал. Захватите с собой деньги!

- Кто ваши родители? - спросил дежурный лейтенант.

- Отец - профессор, мать - домохозяйка.

- На каком факультете учитесь?

- На юридическом.

- Так, так, значит, будущий блюститель законности. Странно, учитесь в Московском университете, а заявляете, что милиция создана для того, чтобы подбирать мусор и окурки. Ну что ж, сообщим в деканат, в комсомольскую организацию. Пусть помогут вам пересмотреть ваши взгляды. Вы комсомолец?

- Да, - уныло ответил Ленчик, и его лицо заметно вытянулось. Он вспомнил недавнее комсомольское собрание курса, где его «прорабатывали» за отрыв от коллектива и, как выразилась Лена Туманова, за «чванливый аристократизм и самомнение».

И нужно же случиться этой скандальной истории! Всего-навсего какой-то жалкий окурок!..

- Товарищ лейтенант, не делайте этого, - упавшим голосом просил Ленчик. - Поймите меня, я не мог поднять окурок. Ведь я был с девушками.

С минуту в дежурной комнате стояло молчание.

- Понимаю вас, вы были с девушками. Причина уважительная. Верно. Но сейчас вы без девушек. Сейчас вы можете поднять окурок? - неожиданно спросил лейтенант.

Этим вопросом Ленчик был смят.

- Ну как? - повторил лейтенант.

Несколько секунд Ленчик топтался на месте, поправляя галстук, откашливался и, наконец, заговорил:

- Конечно, если это нужно. И потом я отлично понимаю, товарищ лейтенант, что будет в Москве, если каждый начнет бросать мусор. Но я вас прошу…

Лейтенант не дал договорить.

- Сержант, проводите гражданина. Он понял свою ошибку и он ее исправит.

Захаров молча кивнул Ленчику, и тот покорно последовал за ним.

У злосчастной урны сержант взглядом указал на землю:

- Пожалуйста.

Озираясь по сторонам, Ленчик нагнулся, но когда дотронулся до окурка, за его спиной раздался взрыв хохота девушек. Кровь бросилась ему в лицо. Распрямившись, он со злостью швырнул окурок в урну. Но тот с силой ударился о железную обочину и отскочил еще дальше в сторону.

Это была мучительная минута. Ленчик растерялся, но сержант так же спокойно и невозмутимо посоветовал:

- Не волнуйтесь. Попробуйте сделать это еще раз и поспокойнее.

Всей пятерней Ленчик сгреб окурок и, стиснув зубы, осторожно опустил его в урну.

А несколько минут спустя, когда Виктор Ленчик сидел на широкой скамье в дежурной комнате и чувствовал себя так, как будто его голого высекли на Манежной площади, новенькая легковая машина «ЗИС» плавно остановилась у вокзала, и из нее вывалилось тучное тело Виктории Леопольдовны Ленчик.

Широкополая соломенная шляпа с цветными перьями, ярко накрашенные губы, цветное газовое платье, с драгоценными каменьями перстни и золотые кольца, нанизанные на пухлых пальцах - все это переливалось, играло различными оттенками и напоминало громадную морскую медузу, которая при ярком солнечном освещении несет в себе все цвета радуги. Было что-то до тупости властное в лице этой уже немолодой женщины, которая, по всему видно, в продолжение многих лет злоупотребляла косметикой. Еле заметные продолговатые шрамики на лице говорили о том, что Виктория Леопольдовна прибегала и к пластической операции омолаживания.

Виктора, своего единственного сына, она любила фанатично, и если бы он когда-нибудь позвонил ей, что он на луне, и сообщил, что ему угрожает опасность, то и здесь Виктория Леопольдовна поставила бы на ноги всё, чтобы через полчаса быть на луне.

- Саша, сходи на рынок и посмотри, нет ли чего-нибудь из дичи. Только не задерживайся. Через десять минут будь на месте, - бросила она шоферу и быстро направилась в вокзал.