Андрей Добров - Резня на Сухаревском рынке

— Вам повезло! — сказал доктор Зиновьев. — Раны не глубокие. Кости вроде не задеты. Но вы потеряли достаточно крови, так что опасность все же была серьезной.

— Вы в силах рассказать, что произошло? — спросил Скопин.

Сбежин посмотрел на доктора, который доставал из саквояжа хирургическую иглу и катушку шелковых ниток.

— Рассказывайте, — сказал Зиновьев. — Это вас отвлечет, пока я буду промывать и зашивать раны. Боюсь, потом вы так ослабнете, что просто заснете. А Ивану Федоровичу, как я понимаю, нужны сведения прямо сейчас, так сказать, по горячим следам.

— Правильно, — кивнул Скопин. — Вы знаете того, кто на вас напал?

— Нет.

Доктор вышел в поисках кухни, где он собирался раздобыть таз с водой и полотенца.

— Видели когда-нибудь раньше?

— Нет.

— Как все произошло?

Сбежин глубоко вздохнул и поморщился от боли.

— Я… я вернулся домой. Луши… моей горничной не было. Я очень рассердился, потому что не позволял ей отлучаться из дома днем в мое отсутствие.

Доктор, вероятно, нашел кухню, потому что откуда-то раздался звонкий стук воды, бьющей о жестяное дно таза.

— Давно она у вас, эта девушка? — спросил Скопин.

— Нанял после смерти Люды. Вести хозяйство.

— По рекомендации?

Сбежин кивнул.

— Почему же вы говорите, что именно она навела на вашу квартиру этого… — Иван Федорович кивнул в сторону окна, где Архипов закончил свой осмотр, раздвинул шторы и прислонился к подоконнику, слушая показания раненого коллекционера.

— А как иначе? — спросил Леонид Андреевич. — Ее нет, а этот…

— Продолжайте. Как было дело? — сказал Скопин, взял стул и сел напротив коллекционера. — Дверь была закрыта?

— Нет. Но я же думал, что прислуга дома…

— Вы не велите ей запирать входную дверь?

— Она забывает. Я ругаю ее… Но это не главное, — пробормотал Сбежин. — Я вошел. Слышу — кто-то ходит по гостиной. Что-то делает. А шаги не Лушины, нет. Но это я только потом понял. А тогда я рассердился на девчонку, распахнул дверь. А тут — он. Роется в ящике стола. Повернулся и сразу на меня — с ножом! С ножом! Я руку поднял, отбиваюсь. И знаете… тут везде оружие висит, а мне даже в голову не пришло сразу… Но потом я отпрыгнул к стене, схватил шамшир и заколол… его… этого человека.

Доктор принес таз и полотенце.

— Михеев, — позвал доктор квартального. —  По-ди, будешь помогать.

— Иду, Павел Семенович, — отозвался Михеев и отлип от стены.

Скопин вытащил свою трубку.

— Нет-нет-нет! — запротестовал Зиновьев, ставя таз рядом со Сбежиным. — Никакого дыма! Леониду Андреевичу и без этого нехорошо! Михеев! Я тебе буду давать полотенце, а ты выжимай и снова мочи. Понял? Вот так.

Он обмакнул полотенце в воду и начал осторожно стирать кровь с руки и плеча коллекционера.

Скопин вертел в руках свою трубочку.

— Вернемся к убитому, — сказал он наконец. — Значит, вы считаете, что его навела ваша горничная?

Сбежин кивнул.

— А может, это быть тот самый грабитель, который недавно обчистил и убил старика Трегубова? — спросил Скопин. — По возрасту вроде как совпадает. По приметам — тоже. Знаете, как бывает? Грабитель сначала высматривает богатую квартиру, а потом втирается в доверие к прислуге.

— Очень может быть, — тихо сказал Леонид Андреевич.

— Господин Архипов. — Скопин повернулся к Захару Борисовичу. — Сходите с Михеевым, пусть он покажет соседа, который обнаружил место преступления. И допросите его подробно. Потом доложите.

Обмыв раны, доктор вынул из саквояжа пузырек с плотно притертой крышкой. Потом достал из кармана большой белый платок и сложил его вчетверо.

— Вот, — сказал он. — Сейчас я зашью раны. Обычно я не пользуюсь эфиром, потому как мертвые боли не чувствуют, но пузырек на всякий случай держу с собой. Вдруг встретится какая-нибудь несговорчивая прелестница!

— Это он шутит так, — пояснил Скопин коллекционеру.

Доктор смочил платок из пузырька и приложил к лицу Сбежина. Тот не отрываясь смотрел на Скопина, пока веки не дрогнули и не прикрыли его большие рыбьи глаза. Тогда Зиновьев ловко вдел нить в кривую иголку и принялся зашивать раны.

— Теперь-то можно курить? — спросил Иван Федорович.

— Не стоит.

Скопин подошел к мертвому грабителю и долго смотрел в его лицо.

— Какая-то ерунда, — пробормотал он. — Впрочем…

Вернулся Архипов и кивнул Скопину. Потом посмотрел на дремлющего коллекционера и хотел что-то сказать, но Скопин быстро приложил палец к губам.