Жорж Сименон - Мегрэ и строптивые свидетели

— И это все?

— Состояние мадам Ляшом наследуют ее будущие дети.

— А в случае отсутствия детей?

— Ее супруг…

— Если я не ошибаюсь, вопрос идет о сумме, превышающей триста миллионов?

— Минуточку.

Молчание было довольно коротким.

— Здесь есть некоторое преувеличение, но цифра приблизительно точна.

— Благодарю вас.

— Мне казалось, что вы хотели выяснить еще некоторые пункты?

— Да, но не сейчас.

Он позвонил нотариусу Барбарену, и ему пришлось долго ждать, так как телефон был занят.

— Говорит комиссар Мегрэ. Я полагаю, что вам уже известно о смерти одного из ваших клиентов, Леонара Ляшома, убитого сегодня ночью?

Захваченный врасплох, нотариус ответил:

— Я только что об этом узнал.

— По телефону?

— Да.

— Я не требую от вас нарушения профессиональной тайны, но мне необходимо знать, оставил ли Леонар Ляшом завещание?

— Нет, насколько мне известно.

— Значит, он не составлял в вашем присутствии подобного документа и не вручал его вам для хранения в вашей нотариальной конторе?

— Нет, он, конечно, этого не сделал.

— Почему?

— Потому что он не имел никакого состояния, если не считать его доли акций кондитерской фабрики Ляшом, а эти акции не имеют никакой ценности.

— Не вешайте трубку, метр Барбарен. Я еще не закончил. Леонар Ляшом был вдовцом. Можете ли вы назвать мне девичью фамилию его жены?

— Марсель Дона.

Для этого Барбарену не понадобилось рыться в документах.

— Что представляла собой ее семья?

— Вы когда-нибудь слышали о фирме Дона и Мутье?

Мегрэ часто видел эти два имени на щитах и заборах строительных площадок. Это были крупные подрядчики, производившие общественные работы.

— У нее было приданое?

— Само собой разумеется.

— Вы можете мне назвать сумму?

— Нет. Только по требованию следователя.

— Я не настаиваю. Но, принимая во внимание богатство ее семьи, я полагаю, что эта сумма была весьма значительной?

Молчание.

— Брачный контракт был составлен с раздельным владением имущества?

— На этот вопрос я не отвечу по той же причине.

— Вы также не можете сообщить мне причину смерти мадам Марсель Ляшом?

— На этот вопрос вам более точно, чем я, могут ответить члены семьи Ляшомов.

— Благодарю вас, месье Барбарен.

Пока вырисовывались только смутные очертания будущей картины. Фигуры героев оставались еще расплывчатыми, неопределенными, хотя кое-где уже более четко выступали отдельные детали.

На протяжении нескольких лет братья Ляшомы — сначала Леонар, а потом Арман — женились на богатых наследницах.

Обе принесли в дом крупные состояния, от которых, по-видимому, ничего уже не осталось.

Не благодаря ли этим последовательным денежным вкладам продолжала существовать некогда преуспевающая кондитерская фабрика, основанная в 1817 году?

Конечно, фирме угрожало полное разорение. Мегрэ сомневался, что даже в самых глухих деревушках можно было сегодня купить, как в его детские годы, пачку вафель с картонным привкусом.

Старики Ляшомы, сидящие в гостиной около чугунной печки, казалось, уже не существовали сами по себе, но, подобно старому бильярду и хрустальной люстре, были лишь памятниками прошлого.

И наконец, не был ли болезненный Арман Ляшом только тенью своего брата, его слабым двойником?

Однако произошло чудо, и оно продолжалось долгие годы. Несмотря на всю свою обветшалость, дом все еще существовал, и дым продолжал виться над высокой фабричной трубой.

Кондитерская фабрика не соответствовала современным экономическим требованиям и нормам. Если она преуспевала и даже была хорошо известна в эпоху мелкого предпринимательства, то теперь положение на рынке, за который боролись две или три крупнейшие кондитерские фирмы, было совсем иным.

По логике вещей кондитерская фабрика на набережной де-ля-Гар должна была прогореть давным-давно.

Чья воля вопреки всему поддерживала ее жизнь?

Трудно было себе представить, что этим человеком был Феликс Ляшом, молчаливый и почтенный старик, который, казалось, уже не отдавал себе отчета в том, что происходило вокруг него.

С каких пор его низвели до степени чисто декоративной фигуры?

Оставался Леонар. Тот факт, что умер именно.Леонар, частично объяснял растерянность семьи, ее сдержанность или, вернее, молчание, ее отчаянный призыв к адвокату.

Не означало ли это, что до последней ночи именно Леонар думал, желал и действовал за всех остальных? И даже за Полет Ляшом?