Николай Чергинец - Приказ №1

— Если вы действительно хотите убедить меня в своей искренности, то расскажите без утайки все, что вам известно о заговоре. Поймите, путч провалился и питать надежды, что Корнилов придет на помощь — блеф, наивность. Вы же должны все взвешивать реально...

И Кравцов решился:

— Хорошо, гражданин Михайлов. Я согласен рассказать все, что мне известно.

— Отлично! Вот вам бумага, чернила. Садитесь и пишите, а я вынужден оставить вас. Вместо меня придет наш работник. Не сочтите за труд ответить и на его вопросы. Договорились?

Кравцов кивнул, а Михайлов вышел распорядиться, чтобы позвонили в штаб милиции и попросили Крылова-старшего немедленно приехать в тюрьму.

От штаба до тюрьмы было недалеко, и Антон Михайлович не заставил себя ждать. Михайлов поручил ему продолжить допрос Кравцова, а сам поспешил в штаб. Рассказал Гарбузу о разговоре с Кравцовым и поручил ему:

— Ты должен как можно скорее выяснить фамилию «Папы римского» и арестовать бандита. Возьми в помощь Алексея Крылова и Шяштокаса.

Шяштокас еще не смирился со смертью друга, ушел в себя, был хмур и неразговорчив. Но когда Гарбуз сообщил ему о задании Михайлова, оживился и с готовностью спросил:

— Что мне делать?

— Сходи за Яцкевичем. Помнишь его?

— Этого надзирателя? Конечно, помню. Где он живет?

Гарбуз назвал адрес.

— Скажи ему, что Гарбуз, мол, велел кланяться и очень просил прийти.

— Может, в ножки ему упасть? — У Шяштокаса недобро блеснули глаза.

Гарбуз понимал, что Шяштокас не питает особой симпатии к надзирателям, но, не будучи вправе полностью раскрыть, кто такой Яцкевич, предупредил:

— Прошу, будь с ним повежливей. Пойми, не каждый, кто попал на службу в тюрьму, — зверь. Есть среди них и люди.

Шяштокас ушел, а Гарбуз, увидев в коридоре Галкина, приказал:

— Григорий, разыщи и пришли ко мне Крылова-младшего.

Алексея Гарбуз направил, как имеющего в этом деле опыт, порыться в полицейских и судебных архивах:

— Данные о «Папе римском» там есть наверняка, ты только будь повнимательнее. Если удастся, побеседуй с бывшими сотрудниками уголовной полиции. Они его должны хорошо знать.

После этого позвонил Михайлову и доложил о принятых мерах. Михайлов сказал:

— Хорошо. А теперь давай ко мне. Тут пришел Антон Михайлович, он в тюрьме допрашивал Кравцова. Прикинем, что дальше делать.

У Михайлова Гарбуз первым делом прочел показания Кравцова.

— Так что, выходит, мы еще не всех заговорщиков выловили?

— Выходит, так. — Михайлов достал из выдвижного ящика стола несколько листов бумаги и протянул их Гарбузу: — Здесь фамилии контрреволюционеров, которых узнал Онищук. Имена некоторых из них называет Кравцов. Дело о «Папе римском» передашь Антону Михайловичу, а сам приступай к розыску этих лиц.

— Михаил Александрович, а как вообще дела? — спросил Гарбуз. — Я тут замотался и не знаю, что происходит на свете.

— Ну, кое-что могу сказать, — улыбнулся Михайлов. — Вчера отряд, который мы направили в Оршу, занял город и прервал связь «дикой» дивизии с Могилевом. Борьба с корниловщиной по всей не оккупированной немцами Белоруссии идет успешно. Словом, в ближайшее время контрреволюции каюк. Мне только что звонил Мясников. Комитет направил Любимова, Ландера, Кнорина и других руководителей-большевиков на крупнейшие заводы и фабрики: надо продолжить создание отрядов рабочей гвардии.

— А ты куда?

— На железнодорожный узел. Мне поручено организовать там красногвардейские отряды для патрулирования вокзала, станции, взять под контроль проходящие через город железнодорожные линии.

Михайлов замолчал, посмотрел в окно. На его исхудавших щеках яростно ходили желваки. Словно самому себе, тихо сказал:

— Эх, с каким бы наслаждением взял за шиворот негодяя, загубившего нашего Романа! Такой парень был! — Побледневший, он повернулся к Крылову и Гарбузу: — Вам ясны задачи?

Крылов и Гарбуз одновременно кивнули.

— Тогда за дело...

Уже к ночи Антон Михайлович Крылов знал настоящую фамилию «Папы римского». Им оказался ранее четырежды судимый Мануйлов. В четырнадцатом году Мануйлов, нагло называясь «Папой римским», ограбил трех попов, еще нескольких обложил данью. За грабежи и вымогательства его осудили на четырнадцать лет. Но вскоре после февральской революции ему помогли бежать. Сразу же взялся за старое. Не гнушался кражами даже у бедных людей, без раздумий пускал в ход нож.

Крылову-младшему удалось установить, где скрывается убийца. После полуночи приступили к операции. Вместе с Антоном Михайловичем в ней участвовало четырнадцать человек. На автомобиле доехали до Кальварии, а дальше пошли пешком. Тихо подкрались к дому, брошенному еще в марте купцом Опаловым. По добытым Алексеем Крыловым сведениям кто-то из бывших друзей купца присматривал за домом и за немалую сумму предоставил его Мануйлову, поселившемуся там вместе с тремя дружками. Огромные дубовые ворота, кованные железом, словно сторожевая башня, возвышались над сплошным дощатым забором. Антон Михайлович потрогал калитку — заперта — и, наклонившись к уху сына, прошептал: