Андрей Кивинов - Трудно быть мачо

Василий оглянулся. Конечно, цвет машины нельзя назвать чисто серым, скорее он был бежевым. Но пассажиры вполне соответствовали стандартам. Такие не то что дамочку битой отоварят, пол города передушат и не заметят… Чего они тут высиживают, а не идут в магазин, как все нормальные люди? «Планета» – не Исаакиевский собор, чтоб на нее любоваться.

Номеров на тачке не разглядеть, двойным слоем грязи замазаны, хотя сам кузов не очень то и грязный…

«Ничего, ребятки, сейчас узнаете, как нормальных людей посылать…»

Вася, позабыв про боль, двинулся к дверям супермаркета. На «воротах» стоял охранник, не слишком уважавший «маркетологов», в том числе и Василия. Раньше, может, и уважал, когда те отстегивали «десятину» от выручки. Но после того, как турнули напарника, тоже получавшего «десятину», уважать перестал.

Чернаков, к слову, как и обещал, Василия не подставил. Иначе б «маркетологу» пришлось переезжать на другой объект, что в его планы не входило в силу удачного географического расположения «Планеты». Десять минут пешком от дома.

– Здрасте…Начальник работает? – Вася не стал называть фамилию Чернакова, дабы охранник не заподозрил, что они хорошо знакомы – Какой? Чернаков?

– Наверное… Мне все равно.

– Чернаков выходной, есть старший смены. А зачем тебе?

– Приятеля потерял… Хочу, чтоб объявление дали.

– Обойдешься…

Василий прикинул, стоит ли говорить охраннику про парней? Решил, что не стоит.

Возможно, он ошибся, мало ли в городе серых «четверок»? А скажет – навлечет на себя ненужные подозрения.

Лучше вернуться и попробовать разглядеть номер машины, даже если он липовый.

– Всего доброго. С наступающим.

«Четверки» на прежнем месте уже не было.

У Василия снова свело болью живот.

– Достань, пожалуйста, аптечку… Слышишь? Там, в бардачке.

Юля вздрогнула.

– Что?

– Аптечку достань. Там пластырь, кажется, был, – повторил Чернаков, прижимавший к правой скуле окровавленный платок.

Юля откинула крышку, вытащила коробочку с нарисованным красным крестом.

– Да, есть…

– Заклей… Я сейчас приторможу.

Он кинул взгляд в зеркало заднего вида, после остановил машину. Юля отрезала кусок марли и пластыря.

– Очень больно?

– Клюшкой по зубам больнее. А это мелочи, через неделю заживет.

«Но шрам останется наверняка, – подумал он про себя, – ссадина глубокая, надо бы швы наложить… Еще повезло, что увернулся. Если б отвертка вошла в глаз, сейчас бы смотрел на мир в монорежиме. А потом бы еще стекляшку пришлось бы вставлять.

Несмотря на трагичность момента, Вячеслав Андреевич улыбнулся, вспомнив рекламный ролик какого-то моющего средства. Ролик крутили пару дней по региональным каналам, но затем сняли, видимо, испугавшись тонкости юмора. Мужик в фартучке, стоя в профиль к зрителю, мыл у раковины посуду тем самым средством. Наконец, вымыв последний стакан, он ставил его на стол и поворачивался лицом в экран. На глазу черная повязка. Мужик устало вытирал лоб, при этом нечаянно цеплял рукой повязку. После этого шел крупный план вымытого стакана. В стакан падал стеклянный глаз и начинал весело прыгать. На фоне этого веселья звучал слоган. «Чистота радует глаз!»

Если б не природная реакция, Чернаков завтра смог бы сыграть в подобной рекламе без дублера.

Да, сцена в мотеле удалась. Классика. Антология анекдота. «Возвращается муж Дима из командировки…» Впрочем, в тот момент было не до анекдотов. Смешно, когда с другими…

Сразу за Димиными рогами Чернаков увидел отвертку. Приятных габаритов. С плоским жалом. При попадании в незащищенную часть тела пробивает ее насквозь. Инструмент, направляемый уверенной рукой, летел в лицо. С точки зрения мужа – в наглое рыло.

Но любовник оказался тоже не лыком шит. Благо, что ежегодно сдавал нормативы по физической подготовке, в том числе по искусству самообороны без оружия. До искусства, вообще то далеко, зачеты больше сдавались формально, и нож у инструктора был резиновым, но за двадцать лет даже обезьяна запомнит минимальный набор движений.

Упражнение номер один. «Защита от удара ножом спереди». Делай раз! Шаг вперед, блокируем руку нападающего с одновременным нанесением расслабляющего удара ногой в голень врага.

Вышло хреново. Ибо нож все-таки не резиновый, а удар не бутафорский. Жало зацепило скулу. Но, слава Богу, удалось захватить руку, после чего началось перетягивание отвертки, сопровождаемое первобытным матом с обеих сторон. Самое обидное, Дима не хотел ничего слушать, и предложения спокойно разобраться за столом переговоров понимания не нашли. «Убью, да убью… Обоих». Юля что-то кричала, но Чернаков не слышал, увлеченный единоборством.