Андрей Кивинов - Сделано из отходов

Открыв дверь, она в коридоре столкнулась с Гришкиным отцом. Он сидел на табурете и курил. При появлении Наташи он вздрогнул, поднял на нее красные от бессонницы глаза.

– А… Ты, Наташ.

– Не звонил Гриша? Отец покачал головой.

– Вы не переживайте, дядь Миш. Погуляет – придет. Он часто дома не ночевал, когда вас не было.

– Ну, стервец, хоть бы позвонил. Вернется – убью. Да, погоди-ка… Тут к тебе парень какой-то приходил. С полчаса назад. Письмо принес.

– Какое письмо? – удивилась Наташа.

– Не знаю, вон, на телефоне.

Наташа увидела конверт, прошла в свою комнату, оторвала корешок.

На пол высыпались стодолларовые купюры. Наташа не сразу поняла, что это за бумажки. Она сунула пальцы в конверт и извлекла сложенный пополам тетрадный листок. Развернула. Три слова.

«Починим моторчик, да?»

Ленка лучезарно улыбнулась. Ветер взъерошил ее светлые волосы, приподнял платье, обнажив на секунду стройные, сумасшедшие ножки. Она сняла солнечные очки, поправила челку.

Гришка поймал ее в объектив, поднес палец к кнопочке.

– Эйфелева башня поместилась, Гришенька?

– Ага. Замри. Щелк!

Гришка очнулся. Щелкнул замок; Хватит мечтать. :

Тяжелая дверь заскрипела, в камеру вошел Стрельцов. Гришка сел на нарах.

– Мечтаем?

– С чего вы решили?

– По роже видно.

– Нет, просто надоело тут торчать.

– Потерпите, старина. Здесь, конечно, жарковато, жестковато и пахнет неприятно, но все же лучше, чем в мешке на дне речки. Согласен?

– Просто рай.

– Ну и отлично. Там батя волнуется, куда ты пропал. Вчера заяву оставил.

– А нельзя ему намекнуть?

– Я упокоил, как мог. Напрямую пока не говорил. Да чего там – три дня осталось. Так, я что пришел. Ты готов морально? Или подготовить?

– К чему?

– Как к чему? Договаривались же. Сейчас тебя допросит следователь прокуратуры, потом он проведет очную ставку между тобой и папой Угрюмовым. Все помнишь? Будем повторять?

– Помню. Как было, так и расскажу.

– Правильно, я тоже всегда стою за правду. Оно и вернее. Так, гонорар наш я Наташке уже передал, пусть мотор лечит. Без обид, надеюсь? Если по совести

– это ее «бабки», да и нужнее они ей сейчас. А то совсем закисла. Ну ладно, жди. Я сейчас еще с экспертом договорюсь, вас на видеокамеру запишут для верности. В принципе, если все нормально проскочит, сегодня же домой отправишься. Погода на улице мировая. И главное, не позволяй блохам себя кусать.

Стрельцов вышел из камеры. Гришка зевнул и посмотрел на маленькое зарешеченное окошко. Хорошо бы сегодня выскочить, задолбало тут париться.

По обоюдной договоренности со Стрельцовым он уже седьмой день торчал в изоляторе для административно арестованных. Якобы для безопасности и чтобы всегда был под рукой. Стрельцов договорился с судьей, тот осудил Гришку на пятнадцать суток за мелкое хулиганство, спрятав парнишку от рук мафии. Ну и в воспитательных целях заодно. Чтобы мысли всякие соблазнительные молодую головушку не тревожили впредь. Посидите, посмотрите, как тут мило и романтично.

О чем рассказывать-то? А о чем молчать? Ладно, сами спросят.

Он быстренько заново прокрутил хронику минувших дней. Стрельцов велел не путаться, не сбиваться, давать показания уверенно и твердо. «Ты, Григорий, железный свидетель».

…Он стоял в подъезде. Она зашла. Как и договорились, легла на пол. Гришка разлил свиную кровь из бутылки, которую сунул ему в карман Стрельцов. Испачкал трубу. Выбежал из подъезда, выкинул трубу на газон, на видное место. Чтобы нашли те, кто будет следить.

Звонок по телефону. Встреча на другой день у реки. Диктофон в кармане, размусоливание денег. «Тихо, идет съемка». Дорога к мосту. Выскочившие из кустов «быки» – «носороги» с ножами в лапах. Крик. Его крик. План – планом, а жить-то хочется, как каждому из нас.

Команда: «Руки в гору, „перья“ на пол!» Гроза. Ливень. Люди в камуфляже. Стрельцов, матерящийся без меры на всех подряд. Наручники на запястьях «носорогов». Лежащий мордой в траву Угрюмов. Какой-то протокол изъятия денег и диктофона. Написанный под мостом, чтобы дождик не промочил. Понятые. Поездка в милицейской машине в отдел. Хриплые вопли Угрюмова, угрожавшего скорым концом света с лишением гениталий…

Интересно, как Стрельцов все узнал? Он ведь все знал, когда пришел к Гришке. Наташка? Да, наверное, она, больше некому. Впрочем, может, и правильно, что заложила. Здесь, в камере, при всех неудобствах, действительно лучше, чем на дне Екатерингофки. И баба жива осталась. Не меня, так кого-нибудь еще муженек подписал бы. А Стрельцов-ухарь ухитрился с нее две тонны снять за спасение персоны. Эх, как раз на Париж. Для нее-то это мелочовка… Надо было три просить, не обеднела бы…