Анатолий Степанов - Чума на ваши домы. Уснувший пассажир. В последнюю очередь. Заботы пятьдесят третьего. Деревянный самовар (пьянки шестьдесят девятого года)

Неторопливый паренек был Гена Иванюк. Высосал пиво и тихо так, нога за ногу, побрел к углу Дорогомиловской улицы. У пивного ларька остановился.

— Неужели еще пить будешь? — злобным шепотом осведомился Казарян.

Нет, Гена передумал-таки, направился к Бородинскому мосту. Невесть откуда рядом с ним оказался быстрый гражданин. Скорее всего из-за молодых деревьев, высаженных в честь трехсотлетия объединения Украины с Россией.

Ромка Цыган?! Гражданин обнаружил свой профиль, повернувшись к Иванюку и продолжая что-то темпераментно втолковывать ему. Точно, Ромка Цыган. Казарян перебежал к молодым деревцам — поближе бы, поближе. Длинный поводок чреват неожиданностями. Двое взошли на Бородинский мост.

Зазвенел трамвай, и это был конец. Казарян видел, как трамвай поравнялся с любезной его взору парочкой, и Ромка Цыган побежал, наращивая скорость, рядом с ним, уцепился за поручень, прыгнул на подожку, сделал приветственно ручкой и уехал к Плющихе.

Не догнать. Казарян уже без интереса наблюдал за Иванюком, который возвратился к метро и исчез в его дверях.

Со злости Казарян зашел в деревяшку, ту, которую так и не посетил любитель пива Гена Иванюк, и взял кружку. Казарян стоял за столиком у окна, пил пиво и смотрел на прохожих. Люди в черном, синем, коричневом — невеселая серая толпа. Казарян вздохнул и допил остатки пива. К часу дня он был в МУРе.

— Ты где шлялся? — нелюбезно осведомился Смирнов.

— Где надо, — огрызнулся Казарян.

— Надо здесь. Следователь требует уточнения по делу Витеньки Ящика и Сени-пограничника. Отправляйся-ка к нему.

— А ты?

— А я наконец складское дело полистаю.

Обиженный Казарян ушел. Смирнов открыл сейф, достал дело и углубился в чтение. Тут же раздался звонок. Конечно же, Верка-секретарша.

— Александр Иванович, срочно на совещание.

…Все-таки не выспался. Комиссар из главного управления журчал о профилактике, о неравнодушном подходе и о пользе коллективных комплексных мероприятий. Укачивало. Александр пялил глаза, чтобы не заснуть, приказывал себе не спать, старался всерьез думать о не сделанной еще работе. Не помогало. По-прежнему вело. Тогда он упер локоть в колено, ладонью решительно закрыл лицо, как бы погрузился в глубокие размышления, и заснул. Проснулся от криков — начались прения. Кричали долго. Тут не поспишь. Но все когда-нибудь кончается. Кончилось совещание. Комиссар-начальство пожал руку нашему комиссару и отбыл.

— Все свободны! — распорядился Сам и добавил: — Смирнов останется.

Побыстрее — как бы еще кого-нибудь не оставил — все покинули кабинет.

— Ты почему на совещании спишь? — грозно потребовал ответа комиссар.

Смирнов не испугался, знал, что Иван Васильевич сам бы поспал на этом совещании, если б мог.

— Потому, что не выспался, — пробурчал Смирнов.

— Дерзишь, а начальству дерзить не положено.

— Не положено, чтобы отдел без начальника был. Не могу я, Иван Васильевич, разорваться — и отделением руководить, и с опергруппой выезжать, и на совещаниях сидеть. Когда же новый начальник отдела придет?

— А сам-то не хочешь начальником быть?

— Пока не хочу.

— Почему так?

— Рано еще. Голову надо в порядок привести. У меня пока голова оперативника. Не более того.

— Что же, приводи свою голову в порядок. Может, потом она нам пригодится. Вот что, Смирнов, ты Скорина из области знаешь?

— Значит, Игоря к нам — начальником. Это хорошо. Другого нам не надо, Иван Васильевич.

— С тобой, Смирнов, хорошо дерьмо есть. Обязательно изо рта вырвешь.

— Не прогадаете, Иван Васильевич, ей-богу, не прогадаете!

— Ну, раз такой человек, как ты, одобряет, значит, будем назначать.

…От радостного этого известия расхотелось спать, и поэтому дело читалось легко. Он проштудировал половину, когда вернулся Казарян.

— Три часа задаром убил! Ну, буквоед, ну, зануда! — Казарян сел.

— Теперь хоть все в порядке?

— Как в канцелярии у Господа Бога. — Казарян вытянул ноги и признался: — Я сегодня, Саня, Цыгана упустил.

— Что так? — хладнокровно поинтересовался Смирнов.

— На длинном поводке вел, чтоб не узнали, а он на ходу в трамвайчик, и будь здоров. Мальчики нам нужны, и чтоб понезаметнее были, похожие на всех, как стертый пятак.

— И чтобы роту. Не меньше.

— Иронизируй, иронизируй! Все равно без наружного наблюдения настоящей работы не будет.

— Надо мечтать! Кто это сказал? — задумался Смирнов. — А в общем, некогда нам мечтать, Рома. Давай-ка по делу пройдемся. Кое-что занятное здесь имеется…