Фридрих Незнанский - Волга впадает в Гудзон

— Хотите сказать, — поинтересовался Игорь, что мы туда, как все люди, попадем через ворота?

— Так и пойдем, — согласно кивнул Коломийцев. — Мы, значит, с опером нашим вперед пойдем, вроде как паспорта проверить, а вы, значит, за нами чуть погодя… Там, как войдешь, справа сразу хлев стоит, а между забором и хлевом проход узехонький, схорониться можно, перехватить, если в бега надумает пуститься. А за опером нашим мы по дороге заедем.

— Насколько я понял, — заговорил Володя, задумчиво глядя на карту, вы предлагаете такой план захвата: проверка паспорта у жильца, затем под каким-нибудь предлогом вы с вашим опером ведете его к воротам. Мы перехватываем его у ворот, ждем за хлевом. Поправка одна: один из нас за хлевом, второй — за воротами, на улице. Уверены, что парень ничего не заподозрит?

Коломийцев пожал плечами:

— Будем стараться! Заходил я как-то на днях к Калинкиным, вроде бы вел он себя спокойно.

— А вы вообще-то часто такие визиты делаете? — поинтересовался Калина.

— Не то чтобы часто, однако бывает.

— Нужен хороший предлог, — уверенно сказал Яковлев. — И в дом вам, вероятно, придется, Роман Иванович, идти одному… Вы-то что думаете по этому поводу, Тарас Антонович? — поинтересовался Володя у сосредоточенно молчавшего все это время прапорщика.

— А я как раз над поводом все это время и думал, — усмехнулся тот и посмотрел на часы: большая стрелка лениво двигалась к полудню.

— Надумали что-нибудь?

— Пожалуй… — Он повернулся в сторону Коломийцева. — Ты вот что, Рома… Поскольку я в Чигирине лицо никому не знакомое, скажи: мол, из Черкас проверка паспортная теперь началась, вот, скажи, приехал инспектор, и Калинкиным меня представишь, а с беглецом вашим я уж сам поговорю, найду зачем к машине позвать…

— Мужики, — обеспокоенно произнес Калина, — может, все-таки не стоит художественную самодеятельность разводить?

— У тебя есть предложение получше? — поинтересовался Яковлев. — Ты же видишь, подходов к дому фактически нет, с какой стороны ни зайдешь, из окон дома будешь виден как на ладони. Щель-то за этим хлевом хоть широкая?

— Не очень, — сознался Коломийцев. — Но все же я со своим пузом там бы поместился, а вы потоньше меня будете, даже место для какого-никакого маневра останется. Да и за хлевом, как я думаю, человек нужен исключительно для подстраховки.

— Тут вы правы, — кивнул Яковлев. — Брать его будем на выходе из ворот.

— А это значит, — подхватил Калина, — что и дислоцироваться нужно иначе. Я прав, Володя?

Яковлев кивнул:

— Как насчет габаритов вашего оперативника?

— Ну… — вздохнул Роман Иванович, — вроде меня… Сами подумайте, какая тут у нас в Чигирине оперативная работа? Орест на здешних хлебах, почитай, два с лишком десятка лет сидит.

— Живут же люди, — фальшивым голосом позавидовал Калина. — У нас на оперативке больше пяти-шести лет не высидишь, это я вот только седьмой год как застрял.

— Сравнили же вы Москву-то и нас, — невольно улыбнулся Коломийцев. — Ну так что — все же сами будете его брать? Я имею в виду на выходе?

— Сами, — твердо кивнул Яковлев. — Давайте еще раз повторим весь план захвата, потом заедем за вашим Орестом…

В тот момент, когда «газик», доукомплектованный местным оперативником, подъехал к дому Калинкиных, теплый осенний день уже вовсю вошел в свои права. Солнце светило так ярко и так по-летнему пригревало выглядевший почти безлюдным Чигирин с его, судя по всему, никогда не знавшими асфальта улочками, что с трудом верилось в цель, которую преследовали люди в «газике».

Кажется, единственным преимущественным обстоятельством для них была особенность местной застройки, при которой примерно две трети домов своими окнами смотрели на собственные огороды и сады, демонстрируя уличным прохожим слепые, мазанные глиной и выбеленные стены. Именно к такой категории домов относилось и жилище Калинкиных. Яковлев и Калина, выскользнувшие первыми из машины, бесшумно заняли места по бокам высоких дощатых ворот, довольно широких, — вероятно рассчитанных на то, чтобы выгонять через них на пастбище крупный скот. В ворота — так же как это делалось и в русских деревнях — была врезана глухая калитка с круглой прорезью. Хозяева и здесь предпочитали знать заранее, кто именно потревожил их покой — званый гость или незваный…

Где-то в глубине двора, за потемневшими от времени досками, мирно кудахтали куры, повизгивали поросята, в отдалении слышались и чьи-то голоса. Кто-то рассмеялся, что-то спросил мужской голос…