Фридрих Незнанский - Заложник

— Кончай, Саш, ну тебя, ей-богу! — поморщился Игорь и попытался вынырнуть из своей «могилы». — Я серьезно хотел…

— А разве есть вещи, которые сегодня можно назвать серьезными? Пустяки, перемелется и забудется. Если уже не забылось. Верно?

— Садись, старик, что выпьешь? — перевел Игорь, видимо, неприятный ему разговор на другую тему. — Ах, ну да, ты ж за рулем… А может, переночуешь?

— Нет, как-то не хочется… Хотя повод есть. Я сегодня, старичок, поставил точки на двух делах. Представляешь? На деле летчика, который погиб, — показал он пальцем на потолок, — и, похоже, окончательно — на деле Вадика Новоселова. Что, думаю, тебя должно обрадовать. Не так?

— Поздравляю, — кисло проговорил Игорь. — А-а… это, наше?..

— А я тут при чем? Я им не занимаюсь. Ты, кстати, это… Я думаю, можешь вполне прекратить расследование. Напиши и счет оплати. Он небольшой, тебе подошлют.

— То есть что, все прекращено? — недоверчиво спросил Игорь.

— Понятия не имею, лично я для себя поставил крест. А чего там у ребят — не знаю, позвони, тебе скажут. Телефоны-то есть у тебя…

— Вы разве не в курсе самых последних событий, Александр Борисович? — поинтересовался Ичигаев.

— Не знаю, что вы считаете «самыми», Арсен Гасанович?

— Да ведь… — начал было он, но его перебил «биндюжник» Сема:

— Соскочил этот гад! — сердито рявкнул он.

— Какой, позвольте? — вежливо поинтересовался Турецкий.

— Да Демин этот… Удавился, падла! Сегодня ночью. Вот, сука! Ушел-таки…

Очень это было все сказано темпераментно. С большим чувством обиды за то, что преступник ухитрился избежать какого-то еще большего, надо понимать, наказания, которое ему здесь, в Солнечном, уготовили.

Вот, значит, что сделали, сволочи… Александр Борисович почувствовал вдруг, как у него в груди будто разлился холод. Понятно, они и пригласили его устами Игоряши, чтобы сообщить об этом и проследить за реакцией. А вот хрен им всем теперь! Не дождутся!

— Жаль, — сказал он совершенно ледяным тоном. — Впрочем, это у вас, возможно, вызывает удивление, а я-то хорошо знаю, как это делается. Известный способ избавиться. Чисто уголовный, кстати. И что, вы считаете, дело в шляпе? Да, Игоряша, извини, я хотел сказать и чуть не забыл… У этого дурачка, ну, которого удавили в камере, больная старуха мать осталась… Нет, лучше вы себе запишите, Лев Моисеевич. — Турецкий посмотрел на секретаря Залесского. — Бабка совсем плоха и без сына не протянет. Ей там какие-то соседки пока помогали, но вы ж сами теперь видите, помощи больше никакой не будет. Она из последних жительниц деревни. Соседей ваших. И изба у них — развалюха. Я был там, видел… Надо бы, наверное, куда-нибудь в пансионат для престарелых устроить ее, что ли… Она-то в чем виновата, верно?

Турецкий в упор уставился на секретаря, но, не заметив у того никакой реакции, резко повернулся к Игорю:

— Распорядись, старичок, а то ведь Бог не простит, нет… Я смотрю, в этих ваших краях удавление становится системой, не так?.. Ну, Загоруйко! Ну, дурак!

Залесский мрачно посмотрел на своего секретаря и кивнул ему.

— Обязательно позабочусь, — хрипло сказал он, снова утопая в своем кресле. — Доволен?

— Да, не было бы счастья… Ну так что вы, господа, после всего сказанного хотели бы еще услыхать от меня? — тоже откинувшись в кресле, небрежно бросил Турецкий.

— Вы бы не согласились прокомментировать? — Ага, это уже седовласый Пушков вступил! — Э-э, прокомментировать возможные дальнейшие действия, э-э?..

— А есть необходимость?

— Исключительно в том плане, что следователь Загоруйко, как стало известно, был вынужден передать все материалы дела в областную прокуратуру…

Турецкий пожал плечами:

— А чем, простите, я мог бы ему помочь? Я ведь и его, и вас, господа, предупреждал, что версия с Деминым не выдерживает никакой критики. Вероятно, ваш Загоруйко схлопотал именно то, чего настойчиво и бездарно добивался. Речь-то ведь, повторяю в сотый раз, Игорь, подтверди, у нас с вами идет все-таки не о краже козы, а об убийстве, верно? А тяжкие и особо тяжкие преступления, которые пытаются раскрыть не совсем опытные следователи, всегда находятся под контролем вышестоящих органов. Это аксиома, господа. И я предупреждал. Скажу больше, даже те расследования, которые иной раз веду я, просто обязан бывает держать под своим контролем заместитель Генерального прокурора Меркулов. А то и сам Генеральный. Ничего в этом нет странного. Так что рекомендую исходить из этого положения. А вот какие действия будут предприняты в дальнейшем? — Александр Борисович улыбнулся и широко развел руками. — Я в расследовании не участвую, влиять ни на что не собираюсь. Игорь тут однажды признался мне, что этот ваш вариант с убийцей из деревни вполне бы устроил и его, да и всех прочих. Так ведь, Игорь? И хотя, скажу вам честно, это коренным образом противоречит моим принципам, я спорить и что-то доказывать не стал. Хотя уже тогда мог бы практически со стопроцентной уверенностью назвать имя настоящего убийцы. Но я не вел этого расследования. А если что и сделал, то исключительно по личной, дружеской просьбе Игоря Валентиновича.