Алексей Макеев - Восьмая горизонталь

Повара «Гнезда» тоже оказались на высоте. Тушенный в белом вине заяц, картофельные драники, раковые шейки с рублеными яйцами, петрушкой и сельдереем, карп, запеченный с квашеной капустой… Самое то, что надо. И с выраженным польским колоритом, а поляки гордятся своей национальной кухней не менее французов.

«М-да, ради одного этого стоило приехать в Гданьск, – думал Гуров, наслаждаясь отличной водкой и вкусной едой и предоставив Станиславу и дальше убалтывать хозяина. – Однако пора к делу переходить. Как бы половчее свернуть на интересующую нас тему? Очень не хочется старика обижать. Хороший старик. Эх, профессия наша окаянная… Выведываем и вынюхиваем. Но ведь впрямую не спросишь: не допускаете ли вы, пан Петецкий, что кто-то из ваших однополчан решил через шестьдесят лет поквитаться за старые обиды? Были ли те обиды – очень даже бабка надвое сказала, хоть я почти уверен: разгром аковского отряда без участия Трофима Таганцева не обошелся. Больно уж все сходится! Только вот, какие, к лешему, однополчане? Им всем, кто еще на этом свете, кому под восемьдесят, а кому и за. Никак наш Икс на старичка такого преклонного возраста не похож. Хотя, постой! А дети? Или даже внуки? Станислав неплохо знает польские обычаи, он же мне недавно в самолете рассказывал, что среди шляхты традиции кровной мести всегда были очень актуальны».

Но сыщикам повезло: ловчить вовсе не пришлось, все словно само собой получилось. Так тоже в их работе бывает, хотя и редко.

Стоило Станиславу завести речь о «Серых братьях», о феврале сорок пятого, о храбром командире Збигневе Невядовском, как лицо Петецкого неуловимо изменилось. Глаза его погрустнели, он устало покачал своей лысой головой.

– Почему «Серые братья»? – печально усмехнувшись, спросил он. – Да волки, конечно, кто же еще… И травили нас, как волков. Только ведь тогда, под самый-то конец, мы настоящими волками и стали. Такими зверями – не ходи мимо! Вот вы о вожаке нашем спрашиваете, о Невядовском. И даже написать про него хотите. Ох, не стоит! Всей правды все равно не напишете, да и нужна ли сейчас такая правда? Хоть мало кто любил его так, как я. Я ведь тогда совсем юнцом воевал, мне и восемнадцати не исполнилось. У нас таких половина отряда была. Щенки, волчата… А Збигневу шел сороковой год. Мы за ним в огонь и воду были готовы, хоть к черту в преисподнюю пошли бы за командиром, и неизвестно, чем бы это для нечистого обернулось, да! Нравитесь вы мне, и душу разбередили своим вопросом. Сейчас я вам кое-что покажу. Посмотрите, какими мы были. Каким был Збигнев Невядовский. И его сын Анджей, мой кровный брат. Да, мы с Анджеем по всем правилам побратались, как в романах Сенкевича. Надрезали запястья, смешали кровь… Потом выпили пополам с самогоном.

Он, тяжело покряхтывая, поднялся из-за стола, неровной походкой подошел к старинному секретеру и извлек из его недр толстый альбом в кожаном переплете. Затем положил альбом на скатерть, стал неспешно перелистывать его.

– Немного у меня осталось снимков с той поры, – грустно сказал старик. – Не до фотографий было. Всего-то шесть штук. Если бы не Тедди, не было бы и этих. Тедди любил фотографировать, и аппарат у него хороший был…

Да, всего шесть порыжевших и выцветших от времени фотоснимков. Все – групповые. Молодые парни и мужчины постарше, с оружием и без, на фоне лесного пейзажа. Мрачных лиц не видно, все улыбаются.

И на двух фотографиях Гуров и Крячко безошибочно опознали молодого Трофима Таганцева! Нет, конечно, если бы сыщики видели только лицо старика, убитого шесть дней назад в ботаническом саду, с точным опознанием возникли бы сложности. За шестьдесят лет человек может неузнаваемо измениться. Хотя… Друзья были хорошо выучены определять главное во внешности, некие константы, не слишком зависящие от возраста и разнообразного обрамления, вроде прически, лысины, усов с бородой и прочего. Но Лев и Станислав видели фотографии молодого Таганцева из того самого дела о шпионаже в пользу Англии. Фас и профиль, как положено. Сергей Гаранин скачал их из архивов Минюста, и сейчас копии этих снимков лежали у полковника Гурова в кармане пиджака. Так что никаких сомнений: это Таганцев! Ишь, как весело смеется… А на другой фотографии, где стоят, полуобнявшись, четверо, Трофим Иванович со «шмайсером» на шее. Рядом с ним – мощного сложения мужчина лет сорока с острой, как у Генриха VI на портрете, бородкой и лихо закрученными усами. С левого края молодой парнишка, очень похожий на этого мужчину. Он прихватил Таганцева за плечо. А справа, чуть в стороне от усача, с противоположного края стоит стройный и высокий военный в незнакомой форме, на вид ему лет тридцать с небольшим. Длинное породистое лицо с чуть скучающим выражением. Ого! А в руке-то у мужчины что-то весьма похожее на трость! Эх, качество снимка неважное: зерно крупновато, вуаль… Посмотреть бы на рукоятку этой трости, хоть через лупу… Снимок сделан поздней осенью или ранней весной: ветви деревьев голые, ни одного листочка, но снега еще не видно. Осенью, надо полагать. Весной сорок пятого отряда уже не существовало.