Аркадий Адамов - На свободное место

У его столика появилась наконец и официантка, толстая, немолодая и сонная. Она вяло достала из кармашка блокнотик и молча приготовилась слушать заказ.

— Во-первых, здравствуйте, — усмехаясь, сказал Валя.

— Здрасте, — раздраженно ответила официантка.

Кажется, ей Валя чем-то не понравился, хотя это случалось весьма редко.

И все тем же нелюбезным тоном она спросила:

— Что будем есть?

Валя с интересом оглядел ее и неожиданно спросил:

— Скучно у вас, правда?

— А какое тут днем может быть веселье? Вот возьмите грамм триста коньячку, сразу станет веселее, — на бледном, рыхлом ее лице, похожем на невыпеченную лепешку, появилась нагловатая усмешка.

— Да-а… Вот тут и проверяй жалобы, — вздохнул Валя.

— Это какие же такие жалобы?

Официантка насторожилась.

— Обыкновенные. Которые к нам в трест приходят.

— Ну конечно! Им бы только писать! — возмутилась официантка. — Знаете, какой народ пошел? Выпьют на копейку, а обслуживания требует на сто рублей. Фон-барона из себя строят, особенно если с дамой. А как что — так писать. Больно грамотные все стали.

— Но и наш персонал бывает не на высоте, — назидательно заметил Валя. — Самокритики не хватает.

— Нервов на каждого не хватает! — запальчиво возразила официантка. — А самокритики у нас во как хватает. — И она провела пухлой рукой по горлу, потом, не скрывая любопытства, спросила: — И на кого же у вас жалобы, интересно?

— Не имею права раньше времени говорить, — важно ответил Валя и, как бы давая понять, что разговор на эту тему окончен, взял в руки замусоленный листок с дежурным дневным меню. — Ну-с, что бы такое покушать, — и поднял глаза на официантку. — Вас, кстати, как зовут?

— Катя. Лавочкина… — Она сделала паузу и, пересилив себя, жеманно спросила: — А на меня-то, случайно, не жалуются?

Валя добродушно улыбнулся.

— Так и быть, открою вам служебный секрет: на вас — нет.

— Ой, я знаю, на кого, — обрадованно всплеснула руками Катя. — Ну точно. На Верку небось. Воронина, да?

— Нет, — загадочно покачал головой Валя, подзадоривая ее на новые догадки.

— Ну, тогда Мария.

— И не Мария.

— Неужели Любка? — загораясь, продолжала перечислять Катя. — Спиридонова.

— И не Любка, — улыбнулся Валя, давая понять, что сам он назвать имя не может, но не возражает, если Катя угадает.

— Ну, кто же тогда? Не Музка же? Ею-то уж всегда довольны.

— Почему же это ею всегда довольны? — поинтересовался Валя, впрочем, как можно безразличнее.

— Ой, она так умеет, позавидуешь, — махнула рукой Катя. — Характер ужас какой. Ну, всем умеет угодить, представляете? И буквально каждому улыбается. Надо же? Я, например, так не могу. И потом, Музка красивая. Тоже, знаете, имеет значение, — Катя невольно вздохнула. — Ей, если что, все простят.

— Ударник комтруда? — деловито осведомился Валя.

— Ясное дело. И в местком ее выбрали.

— Значит, жалобы не на вашу смену, — заключил Валя и снова занялся меню. — Что же мы все-таки будем есть?

— Пожалуйста, — с готовностью откликнулась Катя. — На закуску можно будет рыбку организовать. Севрюжку, например, завезли. Очень свежая.

— Но в меню…

— Можно будет, — энергично прервала его Катя. — А еще язычок…

Словом, обед у Вали неожиданно получился отменный, нанесший немалый урон его бюджету. Катя проявила, видимо, небывалую для нее расторопность, и блюда сменяли друг друга с такой быстротой, что Валя едва успевал с ними покончить. При этом с пухлого лица Кати не сходила льстивая, даже, пожалуй, кокетливая улыбка.

— Спасибо, товарищ Лавочкина, — под конец торжественно сказал Валя и, не удержавшись, все же оставил ей на чай всю сдачу.

Катя удивленно посмотрела ему вслед и пожала плечами.

А Валя проследовал в кабинет директора.

Там он застал средних лет человека, высокого, смуглого, с сухим лицом, тонким, орлиным носом и глубокими залысинами на висках. Он был в модном костюме цвета маренго, белоснежной сорочке и бордовом полосатом галстуке. На широком, заросшем густыми волосами запястье видны были какие-то необыкновенные часы на широком золотом браслете. Это, без сомнения, был сам директор, так барски развалился он в широком кресле за столом. А перед ним стоял другой человек, помоложе, потоньше, в черном бархатном пиджаке, серых брюках и с пестрым шейным платком вместо галстука. В тот момент, когда вошел Валя, он самоуверенно произнес, заканчивая, видно, какой-то деловой разговор:

— Все будет в лучшем, виде, Сергей Иосифович. Даже не сомневайтесь.