Николай Леонов - Защита Гурова

– И ты считаешь возможным вести двойную игру? – спросил Гуров.

– Все страхуются, когда ставка жизнь – заклад двойной. Желаю жить вам вечно, но я и без вас должен обладать ценностью. Вы мне верите, я вижу, а Станислав готов выстрелить в любую минуту. Он и пушку из внутренней кобуры в карман переложил.

– Внимательный, – Гуров поднялся. – Вас к работе никто не неволит. А играть со мной, недоговаривать я не позволю. Вы человек свободный, а исполнителя, агента-гэбэшника, я и без вас найду. Будет желание – звоните.

Не есть Гуров мог сутками, чувствовал себя при этом работоспособным, а вот если нарушался режим сна, то дело обстояло значительно хуже. Позавчера он сопровождал Марию на какую-то идиотскую презентацию, в три часа ночи актеры поехали в гости, Гуров оказался единственным, кто был способен вести машину. Они вернулись домой около семи, а в девять вызвал Орлов. И хотя Гуров находился в отпуске, он мог заявить об этом министру, а у Петра сыщик был в кабинете минута в минуту.

Днем поспать не удалось, а вечером пришлось ехать к полковнику Огаркову. Когда Гуров вернулся домой, шел первый час, на кухне Мария поила Соболя чаем. Как известно, полковники друг друга не любили, к тому же Соболь был выявлен в сотрудничестве с контрразведкой. Сотрудничество офицеров разных спецслужб – понятие шаткое. Если на то пошло, Гуров с полковником Кулагиным тоже сотрудничал. Порой получал ценную информацию, случалось, и давал, на том стояла и стоять будет работа оперативника.

Увидев Виктора Соболя, сыщик не пришел в восторг, но помнил, что давал задание его найти, и прекрасно понимал, что, явившись, полковник наступил себе на горло. Избегая объяснений, Гуров выбрал тональность коллег, которые были некогда близки, но давно не виделись.

– Привет, Виктор Сергеевич. – Гуров нагнулся, поцеловал Марию в висок. – Витя, извини, что побеспокоил, не предполагал, что придется отъехать.

– Пустяки, случается, – ответил Соболь и облегченно вздохнул.

– Я могу быть свободна? – Мария поднялась, кивнула гостю. – Всего доброго, Виктор Сергеевич, вы значительно лучший рассказчик, чем этот тип. – Она приподнялась на носки, чмокнула Гурова в щеку. – Пока, мальчики, помните, что завтра рабочий день, – указала на стоявшую на столе бутылку коньяка и исчезла.

– Лев Иванович, и после этого ты хочешь, чтобы тебя любили? И где же ты отыскал такую красавицу?

– Скажу по секрету, Виктор, я работаю розыскником.

– На самом деле? – Соболь стремился оттянуть разговор о деле.

Но Гуров слишком устал и хотел спать, потому форсировал разговор, спросил:

– По твоему мнению, насколько Вердин тебе доверяет?

– Я с ним недавно разругался, но он и до этого мне не верил. Порой мне казалось, он считает меня подставкой.

– Плохо. Но давай с ним согласимся. Ты всегда был сильным оперативником угро и останешься им. Ты знаешь, что он слепил дело против чеченского парня и того ждет вышка?

– Догадываюсь, Вердин мне ничего не говорил. Но по заданию агентуре становилось ясно, хотя для меня загадка, в чем его заинтересованность.

– Он хочет обвинить нас с тобой, что это мы, русские, взорвали автобус, убили детей, обвинили в теракте чеченца и расстреляли его.

– Сука! – Соболь наполнил рюмки. – Извини, – и выпил.

– В Грозном замирение, но у Вердина в руках имеются спички. Однако Президент болен, а Черномырдин сегодня не станет отказывать в помиловании. Очень не ко времени, да премьер и не обязан. А Вердин ждать не может. Надо узнать, что он предпримет.

– В любом случае со мной он планами делиться не станет, – ответил Соболь.

– Необходимо узнать, в какой папке лежат прошения о помиловании, в чьем сейфе, где тот сейф расположен.

– Ты собираешься совершить кражу? – усмехнулся Соболь.

– Нет, только проследить путь той бумаги от сейфа чиновника до кабинета начальника тюрьмы.

– Где и как приводится приговор в исполнение? – спросил Соболь.

– А черт его знает! – соврал Гуров. Начальник тюрьмы рассказал сыщику, как идет бумага и очередность всех событий, до последнего выстрела.

– Боюсь, после нашего последнего разговора Вердин прервет контакт со мной, – сказал Соболь.

– А ты наступи на самолюбие, позвони первым. Скажи, что Гуров расколол агента-камерника, копает под тебя.

– Подобное я ему уже сообщил. – Соболь быстро выпил еще рюмку. – Одного не пойму, как я такой сукой стал.

– Да бросили тебя тогда! – повысил голос Гуров. – Думаешь, я того дела не помню? Все в дерьме были, а ты с самого края, и начальство вместо того, чтобы вину разделить по справедливости, все на тебя свалило. Ты рубашку на себе не рви, ты никого не предал, ты засранных генералов собой прикрыл.