Николай Леонов - Защита Гурова

Гуров прекрасно знал дорогу и считал наиболее удобным местом шоссе, километрах в пяти-шести за Кольцевой. «Пежо» – машина скоростная, но может использоваться на любом грунте. Гуров понимал, что если его и собираются остановить, то силой и скоростью успеха им не добиться.

Решение пришло в последний момент, когда появился светящийся пост ГАИ. Гуров свернул на площадку, где демонстрировались останки машины неустановленной марки. Припарковавшись, он запер машину и поднялся к дежурному инспектору.

– Приветствую стражей порядка, – сказал Гуров, предъявляя удостоверение. Сейчас ему было наплевать, имеет он дело с мафией или перед ним менты-труженики. – Разрешите воспользоваться телефоном?

Сержант посмотрел удостоверение внимательно, даже передал напарнику, почтительно козырнул.

– Прошу, господин полковник, – и передвинул аппарат поудобнее.

– Спасибо, – Гуров забрал свое удостоверение, убрал во внутренний карман. – Как проще соединиться с дежурным по МВД?

– По линии ГАИ? – спросил сержант.

– Нет, с ответственным дежурным министерства.

– Мы, господин полковник, с такими верхами не общаемся, – ответил сержант.

Не мудрствуя лукаво, Гуров набрал ноль-два и вскоре говорил с дежурным.

– Привет, служба, полковник Гуров из главка генерала Орлова. Я на Дмитровке с поста на Окружной. Мне позвонил один нужный человечек, он неподалеку, но на машине к нему не подъедешь. Я оставляю свою машину и двину ножками. Вы не сочтите за труд, скажите местной власти, чтобы к моему возвращению машина оказалась в порядке. Коллега, долг долгом, а дружба дружбой, на улице темень, глаз выколи. Я для дежурных человек посторонний, не могу приказать, мол, стой, дружище, на ветру, сторожи чужую тачку. Хорошо, спасибо, коллега. – Гуров передал трубку сержанту, который смотрел зло и недоуменно. – Извини, сержант, но у вас тут не то что колесо, салон унести могут. Я вернусь через час, а может, и через три.

Гуров знал, что от поста ГАИ до дома Огаркова по шоссе около двенадцати километров, но по прямой вдвое ближе, однако эта дорога, которая, собственно, и дорогой не являлась, была тропинкой местных жителей и вела через поле, кустарник неизвестно куда, Гуров не знал. Идти в абсолютной темноте, под моросящим дождем было сплошным безрассудством. Шагать по шоссе – идиотизмом. Если заслон существует, его уже предупредили и Гурову элементарно проломят голову и «ограбят». Если все это лишь перестраховка и пустые домыслы, то какого черта было бросать машину и создавать себе трудности? Интуиция подсказывала: прохода по шоссе для него нет. Ночью, в полной темноте, существует множество вариантов, чтобы остановить человека.

Он стоял метрах в ста от ГАИ и метрах в десяти от шоссе. Мимо пролетали машины. Гуров не сомневался: оставив машину, он поступил правильно. Самое страшное, что его ждет, это он продрогнет, устанет, возможно, сильно простудится, но не более того. Сержанты знают, что о приезде на пост полковника предупрежден ответственный дежурный МВД. И тронуть полковника вблизи от поста никто себе не позволит. Здесь пока не Чечня.

В десятке шагов Гуров увидел поваленное дерево, подойдя ближе, выяснил, что это дуб и вырван давно, так как совсем высох, ветви абсолютно голые, а корневища торчат лохматой бородой. Сыщик повернулся к шоссе спиной, закурил и стал думать. Если у Станислава все прошло хорошо, то он уже на месте и ждет. Но долго он сидеть в доме не будет, поймет, я не могу подойти. Да и на шоссе он мог заметить какую-нибудь гадость, якобы сползшую с дороги машину, буксующую в грязи, и суетящихся вокруг людей. Он поймет, что я напролом не полезу, а объезжать по такой жиже нельзя. Он мужичок хитрый, поймет, что я где-то здесь. Скорее всего Станислав возьмет Соню и пса и отправится меня искать.

В поле раздался какой-то звук, через секунду в грудь Гурова жарко пахнуло. Волк стоял тихо, толкал мордой в бок. Сторожевой пес, памятливый, виделись однажды, узнал. Гуров огладил огромную голову. Волк особой радости не выказал, попятился.

Гуров пошел за собакой по целине. Ну как могла Мария предвидеть, что понадобятся высокие ботинки? Вскоре они вошли в кустарник.

– Битый опер, а в темном поле куришь, – сказал Станислав так обыденно, словно они встретились не ночью в поле, а в условленное время у памятника Пушкину.

Тут же громоздилась гигантская фигура Сони. Гуров пожал его ладонь, обхватить которую не смог. Стоявший тут же Тулин был, конечно, мельче Сони, но тоже мужик здоровенный.