Николай Леонов - Пять минут до расплаты

– Неужели нельзя было пораньше приехать? Зеленский уже в кабинете. Он прямо с похорон сюда приехал. У него еще одно несчастье случилось – жену увезли в тяжелом состоянии в «Кащенко». Не выдержала психика. Говорят, был сильнейший приступ, и сейчас она в совершенно невменяемом состоянии. Поэтому, Лева, при докладе будь корректен и не говори ничего лишнего. Как продвигается дело? Вышли на убийц?

– Доложу в кабинете, – сухо ответил Гуров. – Нас, кстати, уже приглашают.

Свирский сидел не в своем кожаном кресле под портретом президента, а скромно занимал стул у приставного стола для посетителей. Его лицо выражало заботу и тревогу. Напротив него расположился человек, в котором Гуров с трудом узнал Олега Эдуардовича Зеленского. Он его раньше видел лишь на телеэкране. Куда делись энергия, подтянутость и моложавость? Дряхлый и совершенно раздавленный человек с потухшими глазами и опущенными плечами устало и безразлично смотрел на вошедших.

Они остановились посередине кабинета. Орлов, как и положено, доложил о прибытии и застыл в ожидании воли начальства. Свирский вскочил со стула и сурово оглядел Гурова.

– Доложите о ходе расследования, товарищ полковник, – приказал замминистра, однако, не давая Гурову открыть рта, тут же обратился к Орлову: – Хочу заметить, генерал, что дело движется непростительно медленно. Я лично контролирую его и, вероятно, мне скоро придется сделать соответствующие выводы о профессионализме ваших подчиненных. Причем невзирая на их прежние заслуги.

– Принимаем все возможные меры, – вытянувшись в струнку, доложил Орлов. – Отрабатываем различные версии и варианты, а также изыскиваем дополнительные силы и средства для ускорения расследования.

Гуров со скукой слушал стандартный начальственный диалог, временами переходящий в натуральный маразм. Особенно это касалось «ускорения расследования». Оба генерала прекрасно понимали, что командный голос и сияние звезд на шитых погонах дело быстрее не двинут, а уж про «дополнительные средства и силы» вообще поминать было грешно. Однако номенклатурный штамп требовал изрекать то, что и изрекали генералы. Тем более в присутствии человека постороннего и высокопоставленного.

– Когда, наконец, полковник, вы найдете и упрячете за решетку негодяев, убивших талантливого молодого человека? – опять обратился к Гурову Свирский. Он, похоже, распалился не на шутку и его пора было останавливать.

– Они уже за решеткой, вернее – он. Два часа назад мы арестовали подозреваемого, – спокойно доложил Гуров, чем вызвал у Свирского кратковременную оторопь, переходящую, как любили высказываться на партсъездах, в чувство глубокого удовлетворения. А лицо Орлова, секунду назад несшее на себе вселенскую скорбь, брызнуло откровенной радостью. Зеленский же не проявил никаких эмоций, лишь повернулся и внимательно посмотрел на Гурова.

– И кто же убийца? Докладывайте, полковник, – нетерпеливо выпалил Свирский, косясь на гостя – мол, знай наших.

Гуров раскрыл папку, вытащил из нее все те же фотороботы, шагнул к столу и положил их перед Зеленским.

– Я уже видел это, – глухо и неприязненно произнес Олег Эдуардович. – Кто эти люди?

– Алексей Зелепукин и Елена Солнцева, – сухо доложил Гуров.

– Как… как вы сказали? – после долгой паузы растерянно спросил Зеленский, и его лицо исказила болезненная гримаса.

Он впился глазами в портреты.

– Зелепукин и Солнцева. Он арестован, она мертва, – не вдаваясь в подробности, сообщил Гуров.

В кабинете установилась тишина. Свирский и Орлов недоуменно наблюдали за Зеленским. Тот сидел, упершись взглядом в фотороботы, и его губы что-то беззвучно шептали. Неожиданно он, не поворачивая головы, властно бросил:

– Выйдите все из кабинета. Кроме вас, полковник.

– Вы все знаете? – спросил Зеленский, когда они остались одни.

– Да, я все знаю, – негромко, но твердо ответил Гуров. – И хочу вам передать слова, которые во время ареста произнес смертельно больной Зелепукин: «Лены нет, Тима нет и я ухожу. А кто сможет жить – пускай живет».

– Кто сможет жить… Тима нет… – автоматически повторил за ним Зеленский. Он помолчал немного и сказал, не глядя на Гурова: – Спасибо, полковник! Вы свободны.

Возвратившись в отдел, Гуров отпустил Крячко и Веселова со службы пораньше. Намеки Станислава об успешном завершении дела и, соответственно, требуемой поправки нервов Гуров проигнорировал. Крячко расстроился, но несильно, и отправился отдыхать. Лев Иванович заехал за Марией в театр. Она в этот вечер не играла, и домой они попали как никогда рано. Мария видела, что Гуров расстроен, и не тревожила его.